Александр Образцов - Четыре с половиной киносценария из Петербурга (сборник)

– И тебя.

– А вот на меня не хватает.

– Ничего, вам полезно. Крапивы не пробовали.

– А зачем – крапивы? Обязательно, что ли?

– Чтоб поняли.

– У тебя энергия есть, старик?

– Какая энергия?

– Энергия для того, чтобы жить.

– Ты что, студент?

– Матрос.

– Ты?

– Не похож, что ли?

– Покажи руки.

Володя показывает.

– Студент.

– Да нет. Матрос.

– Развинтился народ.

– А почему?

– Денег много стало. Умеют копить. А тратить не умеют.

– Энергии нет.

– Зажрались.

– Да?.. А мне спать негде. На вокзале ночую.

– Пить меньше надо.

– А я не пью. Пьют те, кто не понимает. А я понимаю.

– Что ты понимаешь?

– Зачем тебе столько колбасы, старик?

– Ты что, пьяный? Или с приветом? Питерская колбаса дешевше. И ароматней.

– Понимаешь… как тебя зовут?

– Меня?.. Ну, Василий.

– А меня Владимир. Понимаешь, Василий, я инженер. Мне сегодня одна девушка предложила выйти за нее замуж. Хорошая девушка, студентка. А я подумал – если у меня для своей жизни не хватает энергии, как я еще ее на шею посажу?

– Знаешь, Владимир, что я тебе скажу? Зажрался ты.

– Ну хорошо, Василий. Хорошо. Я зажрался. А вот представь – дети твои с квартирами, с машинами, Не пьют. Внуки хорошо учатся. У тебя все хорошо. И за дешевой колбасой не надо ездить. Представил?

– Ну?

– А дальше что? Никому ты не нужен, только себе самому. Дел у тебя никаких, сиди у телевизора. Что дальше?

– Дальше?

– Да, дальше?

– Мне сарай надо новый ставить.

– Зачем тебе сарай? У тебя ведь все хорошо.

Василий молча подносит к его глазам ладони, довольно мозолистые.

– Ты вот такое приобрети, а потом рассуждай. Любите вы порассуждать. Отец вам рассуждать-то не давал. И правильно делал.

– Это Сталин, что ли?

– А хоть и Сталин. Хоть черт с рогами. Рассуждения к добру не ведут. Особенно русского человека. Русский человек сам все знает. Он скорей в лаптях, чем в джипе вашем.

– Не понимаю.

– Вот. И не поймешь. Русский человек все запутает, бекает, мекает, а сам себя шибко уважает. Он природу слушает, а не ваши рассуждения.

– Какую природу? Бога?

– Что там ваш бог? Видел его кто? Русский человек слушает, как курочка квохчет, как кот мяукает. Как коровы мычат. И думает без остановки.

– О чем?

– О справедливости. На прошлой неделе в электричке двое подошли к старухе – дай двадцать рублей! И начали по сумке ее нищей шарить. А народ глаза отводит. Это что ж такое? Нас шестеро ехало, стариков. Мы вывели их в тамбур и об ручки спиной по три раза кинули, им хватит.

– По сколько им было? – помолчав, спрашивает Володя.

– Да лет по восемнадцати. Больше недели вряд ли протянут: всё там лопнет, об ручки-то. Печень, почки. А ты как думал? Зверя надо убить.

Володя молча встает и, не оглядываясь, идет к выходу.

Буксирный катер «Ястреб» режет соленую воду, затем ныряет в тень Дворцового моста. В рубке – дублер капитана Паша Орлов и Володя. Он – моторист, матрос. Паша громко поет: «Во хмелю слегка, лесом правил я…», затем высовывается в дверь рубки и громко свистит. Люди на мосту смотрят вниз.

– Дорогу! – кричит Паша. – Не лезь под колеса!

– Вот такая работа, Вовка! – говорит Паша. – Научу тебя швартоваться, пару раз движок раскидаем вместях и хорош. Зимой курсы кончишь, а что? И будешь судоводитель. У тебя сколько классов?

– Я инженер.

Паша свистит.

– Ну ты, мужик, мне нравишься! Бери штурвал!

Володя становится к штурвалу.

– Видишь знак? На мосту?

– Вижу.

– Держи по осевой. Стэп знаешь?

– Что?

Паша начинает отбивать чечетку.

– Стэп, понял?.. Давай руль.

Становится к штурвалу.

– Ну ты мне, мужик, от души нравишься! Что вечером делаешь?

– А что?

– Поехали со мной. Поехали! Не пожалеешь!

– Поехали.

– Сейчас кран переставим и побежим меняться.

Снимает телефонную трубку, говорит по рации:

– Питер-три – «Ястребу»… Питер-три ответьте «Ястребу»… Подходим к Горному институту, прошу дать добро пройти канал… Вас понял…

Катер делает разворот, причаливает к плавкрану.

– Давай буксир с кормы.

Володя отдает швартовую, подает трос крановщику, тот набрасывает огон на кнехт. Катер медленно движется вдоль крана. Володя, отдавая трос, идет на корму, суетится, трос попадает между ногами. Паша кричит:

– Осторожно!

Подает катер назад. Володя перешагивает через трос, катер снова идет вперед, Володя идет в рубку.

– Ты, идиот! – встречает его Паша. – У тебя ноги лишние? У тебя голова лишняя! Ты куда лезешь?!

– Что ты орешь? – медленно говорит Володя.

– Я тебя спрашиваю – куда ты лезешь? Подумай, а потом лезь, понял? Не суетись! Это – вода, понял? Потом поздно будет думать! Инженер!

Володя, отвернувшись, смотрит в окно.

– Ты слушай, когда говорят! Лучше скажи – не могу, не знаю и никогда не лезь, если не знаешь! Понял?

Володя молчит.

– Понял, спрашиваю?

– Понял.

– Всё. Завяжи узелок.

Катер снова бежит по Неве, вверх по течению. Паша поет: « Во хмелю слегка, лесом правил я…»

– Слышь, Вовк, кто такая – Марина Влади?

– Актриса.

– Чего это Высоцкий, такой мужик, русскую бабу не нашел?.. Ты чего кислый?

– Ничего, – неохотно отвечает Володя.

– Ничего! Повеселеем!

На набережной, у памятника Крузенштерну.

– Ты обожди здесь. Я сейчас, – Паша бежит к автомату. Пока он говорит по телефону, Володя мрачно стоит у парапета, смотрит в воду.

– Всё! – подходит Паша. – Поехали!

– Куда? Я – домой.

– Что? Мы ж договорились! Ну ты, мужик, даешь!

– Слушай, Паша. Ты что на меня орал сегодня?

– Я?

– Ты.

– А! У крана, что ли? По делу орал. На флоте так положено. Если не заорешь, ты ничего не запомнишь.

– Так вот. Завтра будешь орать уже на кого-то другого. Сколько влезет.

Поворачивается, уходит.

– Вовка! – кричит Паша. – Да ты что, мужик?..