Александр Образцов - Четыре с половиной киносценария из Петербурга (сборник)

Пасмурно. Новиков Володя, одетый странно – в драповое пальто, яловые сапоги, кепку, идет по Дворцовой набережной Невы напротив Петропавловской крепости по направлению к Дворцовому мосту. Идет быстро, сосредоточенно. Мимо всех.

Володя (внутренний монолог ): Что-то такое: омерзение от действительности… Нелюбовь к современной цивилизации… «Энергия для жизни» не у тех людей…

Отвращение и в том, что я паяю старые магнитофоны, и что ношу одежду прежнюю… А отец мой наоборот – новый человек, как рыба в воде…

Мне навстречу всякая мразь – полудохлые старики, наглые молодые компании с подозрительными доходами, пересчитывающие деньги люди средних лет – я иду как таран и как представитель другой цивилизации… Малое отвращение к современности, которое помогает выжить… потому что большое отвращение глобально и оно не имеет форточек, иллюзий. Но и будущего не имеет. Перескок в воду через парапет – единственный выход… Может быть, так же шел когда-то по набережной другой Володя, Ульянов… Или Маяковский… Чем они схожи? Агрессией, мечтой о мести… Этот буржуазный мир, мимо которого, через который мы мчимся, должен получить свое. Он его получит.

Мой круг очерчен, как туристический маршрут.

После Дворцового моста и Стрелки он идет по песку Петропавловки, выскакивает на Каменноостровский и далее, к метро «Горьковская».

Володя (внутренний монолог): Допустим, что это – определенный ритуал, закрепляющий в сознании круг тем и решений… Квадрат воды и красивейшего в мире рукотворного пейзажа – это круг владений прошлого, ограниченный со всех сторон пузырящейся пошлостью… Здесь они пока не воздвигли свои ларьки. Здесь нет даже привычных для них удобств… Здесь все по-старому… если старое рассматривать, как сумму усилий, а не как хлам, которого не жалко.

В вагоне метро. Пятеро студентов орут:

Высокий, с тонким лицом, похожий на Аполлона, в гремящей полной тишине несущегося поезда продолжает:

Даже полупьяным студентам немного не по себе.

– А в промежутке? – спрашивает Володя.

– Чего-о? – говорит Аполлон.

– Или только когда болеешь?

– Чего-о? – свирепеет Аполлон. Его держат за руки.

Так получается, что на «Парке Победы» Володя идет следом за студентами. И следом за ними ступает на эскалатор.

Поздний вечер. Володя по мобильнику:

– Лена?.. Да, я… Да вот взял и позвонил… А просто так… Недалеко… Недалеко, говорю!.. На Московском… Да нет, на проспекте… Хожу… Гуляю, говорю!.. Я там уже не работаю… В порту… Матросом, кем!.. Да не шучу я, не шучу! Ты можешь выйти?.. Я жду.

Володя у парадной. Выходит Лена.

– Привет, – говорит Володя.

Они молча идут по тротуару.

– Куда мы идем? – не выдерживает Лена.

– Гуляем.

– Ты два месяца не звонил.

– А ты ждала?

– Ждала.

Он останавливается.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Он целует ее.

– Кто это тебя? – спрашивает Лена. – Глаз завтра будет черный.

– А что вечерами делала?

– А ты?

– Я все думаю…

Снова идут.

– О чем?

– Да как сказать… Куда-то… энергия уходит. У всех. Нет жизни, понимаешь? Куда-то жизнь пропала. К телевизору подключаются, как к аккумулятору… Футбол, песни, кино, а сами не живут. Не могут.

Идут молча.

– Володя, – говорит Лена.

– Что?

– Сделай мне предложение.

– Что?

– Ничего.

Идут молча.

– Отец вернулся?

– Нет еще.

– В Австралии?

– В Канаде.

– А что это тебе замуж захотелось? Ты же еще молодая.

Она останавливается.

– Ты знаешь, Володя, меня никогда так не оскорбляли! Никто!

– Я тебя оскорбил?

– Ты дурак!

Убегает. Он не спеша, задумчиво идет следом. И точно – она ждет его в своем парадном. Он смотрит через стекло – моросит.

– Ну, я пошла? – спрашивает она.

– Иди.

Снова молчат.

– Что с тобой?

Он молчит. Затем говорит:

– Поедем куда-нибудь…

– Куда?

– Страна большая.

– Вместе? – спрашивает она, помолчав.

– Нет, по отдельности.

Она не понимает, шутит он или нет. На всякий случай смеется.

– А институт?

– Возьми академку.

Она снова не понимает, шутит он или нет.

– А возвращаться-то хотя бы вместе?

– А как получится.

– Что это с тобой? – не выдерживает она. – Заболел?

Он молчит.

– Скучно мне, Лен. Как подумаю, что еще тридцать семь лет до пенсии… У тебя дома выпить нет?

– Не знаю, – говорит она. – Зайдем?

– Да нет, я так спросил…

– Давай я тебя провожу? – говорит она, помолчав.

– Отец у тебя дома?

– Плавает. Я же сказала.

– Где он сейчас?

– В Канаде.

– В Канаде… Это ж надо – в Канаде… А тут в Кавголово не выберешься… А что такое вода, Лен? Ты у него не спрашивала?

– Что?

– Почему вода так тянет человека? Он ведь не видит ни Канады, ни Австралии, одну воду. И плавает, плавает… Деньги любит?

– Ну, – она пожимает плечами, – откуда я знаю – почему?

– Наверное, вода отмывает человека, хочет он этого или нет… Так ты замуж не собираешься?

– А ты?

– Я пока не созрел.

– Ну и счастливо! – она бежит по лестнице, кричит сверху: – Ты себя на грядку посади, может быстрей созреешь!

Володя на Витебском вокзале. Сидит на скамье в зале ожидания. Рядом опускается пожилой мужчина, ставит рюкзак у ног. Мужчина солидный, в бейсболке, но предельно сельский.

Володя принюхивается, смотрит на рюззак соседа.

– Колбасы купил. По сто восемь рублей. Пять кило.

– Испортится.

– Утром дома буду.

– Овощи надо есть.

– А ты что, колбасу не ешь?

– Нет.

– А мясо?

– Мясо ем.

– Где живешь-то?

– Здесь.

– Весь мир кормили.

– Кормите дальше.