Игорь Малышев - Театральная сказка

– Тебя полиция не «примет» в таком состоянии? – спросила Ветка.

– А какое у меня состояние? Нормальное, я считаю. Ну а примет, значит, примет, – равнодушно ответил режиссёр, задев плечом дверной косяк. – Спокойной ночи, дети. Не провожайте, я сам закрою.

В наледи на оконных стёклах играли золотые мотыльки. Москва-река походила на поток чёрных муравьёв.

– На прошлый спектакль было продано пять билетов, – сказал Мыш.

– Один зритель ушёл в антракте, – добавила девочка. – Считай, для себя играли.

– На Альберта больно смотреть.

– На него больно, на нас жалко.

– Пора перестать врать себе, – резко бросил Мыш. – Мы никчёмные актёры, и в этом всё дело. Да и спектакль нелепый. Я сразу сказал, что «Ганц и Гретель» – бредовая идея.

– Понятно, что спектакль детский, понятно, что незамысловатый, но играли же его как-то двести лет. И ведь наверняка не для пяти зрителей!

– Притом что один уходит в антракте…

– Да ещё и Гном с этими его идиотскими розыгрышами… Нет, ну как ему не надоест ерундой заниматься? Взрослый же человек. Шутка, повторенная сто раз, смешнее со временем не становится.

По улице с шумом и гулом, расталкивая полумрак мигающим маячком, двигалась уборочная машина. Тени от маячка заметались по детским лицам.

Ветка положила подбородок на колени.

– Как хочешь, но нам надо узнать, куда уходит Гном и зачем зовёт нас за собой, – сказала она.

– Но это же не по пьесе! Да и не хочу я вестись на его дешёвые разводки.

– Разводки не разводки, плевать. Надо попробовать пойти.

Мыш долго молчал, хмурился, пожимал плечами, ведя какой-то внутренний диалог с самим собой.

– Да, наверное, ты права, – наконец неохотно признал он. – Будь что будет. Пойдём за ним. Кстати, ты чувствуешь, какие странные запахи слышатся, когда Гном уходит за сцену?

– Конечно. Женское обоняние вообще острее мужского. Травой пахнет, костром, озером. А может, рекой. Ещё грибами: сыроежками, опятами…

Она тронула шрам на щеке, похожий на звёздочку или снежинку.

…

Когда Гном задал третью, последнюю загадку, Мыш сжал Веткину руку, и они вместе зашагали вперёд, через бутафорскую траву, под ветви искусственных ив, колышущихся под налетевшим неизвестно откуда ветром. Ветви прошлись по лицам, будто ощупали. Темнота надвинулась, упала в глаза, обняла и скрыла от зала.

Дети продолжали двигаться. Во тьме проявилась искра света – далёкий костёр. Мрак поредел, проступили стволы деревьев, зубчатые контуры трав, кривые лапы валежника. Ветка зацепилась за что-то, должно быть, за сухой сук, и едва не упала. Мыш удержал её.

У костра стоял Гном, увидев детей, он радушно раскинул им навстречу руки.

– Ну, вот и вы! С прибытием!

– Что это? Где мы, Гном? – спросил Мыш, чувствуя, как намокает от росы его одежда, понимая, что трава, по которой он шёл, – самая настоящая лесная осока, а впившийся в ухо комар и вправду пьёт его кровь.

– Добро пожаловать в Засценье! – радостно произнёс человек в колпаке.

– Что?… Какое Засценье?… – одновременно спросили Мыш и Ветка.

– Друзья мои! Это лучшее место на земле, и раз уж вы пришли сюда, то скоро в этом убедитесь.

Возле костра стоял большой, сплошь покрытый цветами и ещё не раскрывшимися бутонами куст дикой розы.

– Смотрите, какие цветы! – Гном осторожно наклонил ветку, понюхал. – Обожаю. «Роза пахнет розой…» Знаете, откуда это?

Он выжидающе посмотрел на детей.

– Кажется, Шекспир. «Ромео и Джульетта»? – поколебавшись, ответил Мыш.

– Точно, – радостно подтвердил Гном.

– При чём тут Шекспир? Что вообще происходит? – спросил мальчик. – Куда исчезла стена? Я ведь раз сто был рядом с ней, трогал, ощупывал, а теперь…

– А теперь вы в Засценье, – терпеливо повторил Гном. – И оно бесконечно, как бесконечен театр и человеческая фантазия.

– Совсем ничего не поняла… Можно как-нибудь без загадок?… – сказали вместе Мыш и Ветка.

– Но вам интересно? – спросил Гном.

– Да, – согласились дети.

– И страшно, наверное?

Дети замялись, переглянувшись.

– Ничего, это как раз обычное дело, – беззаботно подмигнул он.

Весёлость неожиданным образом шла донкихотовскому лицу Гнома.

– И что же мы должны делать в этом твоём Засценье?

– Во-первых, оно такое же ваше, как и моё. А во-вторых, прежде всего вам необходимо предстать перед Дионисом.

– Пред кем? – с недоверием спросила Ветка. – Богом театра?

– Именно. Надеюсь, он разрешит вам бывать здесь. И в каком-то смысле станет вашим проводником.

– Проводником куда?

– Не знаю, тут всё только от него зависит, – пожал плечами Гном. – Но уверяю, это будут чрезвычайно увлекательные путешествия. И помните, из каждого вы должны что-то принести. Ради этого всё и происходит.

– Что принести?

– То, чего у вас нет.

Дети переглянулись.

– Да, Альберт говорил что-то подобное, – вспомнила Ветка. – Я ещё подумала, что он малость не в себе из-за мамы и всех этих проблем с театром.

– А что с его мамой? – спросил Гном.

– Она болеет, – коротко сообщил Мыш.

Лицо Гнома посерьёзнело, он отвёл взгляд в сторону, задумался.

– Так что мы должны принести из-за сцены? – вернула его девочка к предмету разговора.

– Да всё равно что. Неважно. Хотите, приносите предметы. Или просто чувства и ощущения. Да хоть запахи. Сами поймёте, короче.

Дети выглядели ошеломлёнными.

– И что, нам прямо сейчас идти к Дионису?

– А чего ждать-то?

– Только… – Ветка посмотрела на Мыша.

– Как же мы пойдём, если там сейчас продолжается спектакль? – спросил мальчик. – Зрители ждут…

– Спектакль? – замахал руками Гном. – Не бойтесь и не переживайте. Никто и не заметит вашей отлучки.

– То есть… – начал Мыш.

– …пока мы здесь, там время остановилось? – досказала его мысль Ветка.

– Совершенно верно.

– Так не бывает, – твёрдо сказал Мыш. – Это противоречит здравому смыслу.

Гном наклонился, заглянул ему в лицо.

– А бывает так, чтобы стена была, а потом вдруг – раз! – и исчезла?

– Со мной, по крайней мере, такого не случалось, – признался Мыш.

– Вот видишь, – примирительно сказал человечек в колпаке. – Идите! Перед вами столько всего… – он с лёгкой завистью покачал головой.

– А ты не пойдёшь с нами?

– Нет, – с сожалением признался Гном. – Я существо рубежа. Могу привести вас сюда, но не более. Дальше мне нельзя. Я слишком привязан к тому миру, откуда вы пришли. Хотя и туда мне тоже нельзя. Так и живу, между мирами. Ни там ни сям. Впрочем, это всё неважно и вас не касается. Вперёд!

Дети сделали несколько шагов, когда Гном окликнул их:

– Стоп, стоп! Разволновался и совсем забыл… Вернитесь, сделайте одолжение.

Он отломил от розового куста шип, взял руку Мыша и неожиданно сильно уколол его в указательный палец.