Саша Готти - Суперлуние

– В Москве? – Эмилия Темнич недоуменно пожимает плечами. – Не ожидала от Вальтера такой оригинальности. Вообще-то в Москве труднее всего: явь там не слишком подходящая для битвы. А кто тебе передал-то? Линники или Диканские?

– Сам Вальтер Эдуардович и передал, – отвечает Борис Громов. – Он уже в Москве, ждет вас на Лялиной площади.

– Ладно, потом сама у него выясню, что это за новые планы накануне битвы, в которые он не посвящает меня, – раздраженно ответила Эмилия. – У тебя что-то еще, Борис?

– Ну что вы, – с почти незаметным сарказмом отвечает тот. – Не смею более задерживать вас и покорнейше откланиваюсь…

– Терпеть его не могу, – вполголоса бормочет Эмилия, когда Громов выходит из башни. – Глаза какие-то неприятные, зачем только Вальтер его помощником взял, лучше бы среди неофитов поискал… Да что же Танька так кричит-то?!

Вопрос был адресован к крохотному свертку, в котором заходилась криком маленькая черноволосая девочка.

– Нет, мама, нет! Не верь Громову! Он предатель, он подставил вас с отцом под удар! Расчеты по демону – неправильные… – кричит Тая, не слыша собственного голоса, и вместо него по отцовскому кабинету разносится только надрывный детский плач. – Громов всех обманул, я поняла! Отец доверил ему сделать расчеты, а он специально сделал неправильные…

И вот перед мысленным взором проносятся самые страшные минуты. Уже Москва, заполненная темнотой и ночными огнями, огромный оранжевый диск луны выглядывает из-за крыш вдалеке. Растерянная женщина с ребенком на руках стоит посреди перекрестка на площади, озирается и что-то ищет взглядом.

Правителя Братства к тому моменту уже нет – нет и армии защитных демонов Темничей, нет их служебников, а ужас уже на подступах со всех сторон.

Люди ощущают приступ внезапной паники и страха – разбегаются пешеходы, и вот одна из проезжающих мимо машин резко тормозит, а водитель, схватившись за голову и бросив свой автомобиль, бежит прочь.

Мама водить машину не умеет, как и любой черный маг из Братства, которому нельзя привыкать к навыкам вождения, иначе перестанет работать переброска по неяви. Но сейчас уже это не важно, потому что мама уже не помнит, кто она и от чего сейчас гонит машину по московским ночным улицам. Путает педали газа и тормоза, увидав красный свет, – и вот – удар, грохот, крик, темнота. Крылатая черная тень незримо для людей является у груды искорёженного железа, забирая ту, которую ничего не может удержать в яви…

Тая, наблюдая все это, уже просто воет от бессилия, когда невозможно ничем помочь родителям – ведь прошлое уже случилось, его не изменить.

И снова вокруг новогодний утренник, и беловолосая Снегурочка с восторгом разглядывает новогоднюю елку, не зная, что крадется за ее спиной…

Снова кухня в оранжевом солнце, покосившийся родной дом.

Опрокинутое небо под ногами и Макс, которому еще та, прежняя, Тая влюбленно заглядывает в лицо.

И снова, и снова.

Мучительные и страшные картины повторяются, сменяя друг друга все быстрее. Но с каждым разом их краски все тусклее, а звуки и голоса – все тише. Самая мучительная гибель – это гаснуть, не понимая, почему это с тобой происходит, не помня собственного имени.

В этих отголосках памяти незыблемым оставалось только одно: предательство, о котором Тая все еще продолжала помнить. Помнить о спине в белой рубашке, которую было видно сквозь прутья ржавой решетки, и звуках шагов по гравию.

– Я бы так никогда не поступила с ним, – всхлипнул почти неслышный детский голос. – Ни с кем и никогда. Потому что это я…

Понимание этого «я» вдруг озарило внезапной молнией. Тая встрепенулась, как проснувшийся во время сна человек, внезапно понявший, что неведомая сила заставляет его блуждать по дорогам страха и абсурда.

Демон вытащил из ее памяти все «якоря», все светлые воспоминания, и уничтожил их, изощренно превратил каждый из них в кошмар. Он вытащил и самое болезненное, что могло быть, – предательство, заставляя ее снова переживать свою наивность и смертельную ошибку своих родителей. Все повторяется: ее носит по страхам, как по кругу, заставляя терять последние силы.

Но все-таки она до сих пор жива, раз может помнить о предательстве.

Сразу же пришло облегчение, а вместе с ним и ярость. Именно она, эта ярость, сейчас вытесняла страх. Вызывая мысленно образ Макса, его насмешки над ней, его жестокость и собственную жалкую растерянность. Злость, как костер, в который плеснули бензина, начинала полыхать при одном воспоминании об унижении.

Потому что, если это смерть, бесконечная череда отчаяния и ужаса, это будет бесконечным процессом, пока она сама не прервет его.

– Да ты же просто выматываешь меня! – Тая сделала попытку подняться на ноги, и у нее получилось, что придало сил. – Ты издеваешься надо мной, носишь меня по моим страхам как по карусели! Потому что убить не можешь! НЕ МОЖЕШЬ МЕНЯ УБИТЬ!

Демон не может ее убить. Пытается, терзает и мучает, но убить не может.

Медленно Тая обвела прояснившимся взглядом пространство вокруг. Изменившаяся, порванная в клочья событийка давала странный эффект: кухня ее старенькой «хрущевки» переплелась со школьным классом, тем самым, в котором ей не удалось дописать злосчастный тест по литературе, и с отцовским кабинетом, паркет которого перетекал в смолистые стволы сосен. Все эти пространства прорастали, переливались друг в друга, создавая невиданную и странную смесь.

– Я, Таисия Темнич… – слова, которые она произносила, волнами расходились вокруг, заставляя искажаться пространство, как гладь воды от брошенного камня. – Принимаю бой с демоном… и вызываю защитника. Демон мой, пойдем со мной, ты – вперед, я – за тобой. Османтус!

Взгляд зацепился за четыре огненно-черных шарика, висящих в пустоте.

Они будто ждали ее взгляда и этих слов, сразу начали движение, оставляя за собой ярко-оранжевые полосы. Полосы эти горели огнем, обрисовывая силуэт громадного существа, раза в три выше Таи. Человеческий облик в этом силуэте только угадывался: плечи несоразмерно широкие, четыре мощные длани – почему-то именно это слово пришло в голову вместо «руки». Да и как можно было назвать руками то, что заканчивалось когтями вместо пальцев, и каждый коготь доставал до земли и горел, переливаясь пламенем…

– Османтус? – Тая, всматриваясь в силуэт этого монстра, не решилась назвать это существо Оськой. – Это ты, что ли?

Огненный силуэт ожил: фигура повернулась к ней, чуть мигнули четыре сгустка пламени вместо глаз. Вот он – облик настоящего Османтуса, грозного защитного демона Темничей. Сразу пришло понимание, как безмолвный ответ: это лишь отражение его истинного облика, какая-то его небольшая часть. И сейчас сила демона зависит от нее, он ждет ее приказаний, жаждет их.