Нил Гейман - Сыновья Ананси

И Ананси его ударил.

Кулак Ананси накрепко приклеился.

– Руку мою отпусти, – говорит он смоляному человеку. – Руку отпусти, а не то я тебя в лицо ударю!

А смоляной человек, он не говорит ни слова, не шевельнет ничем, так что Ананси бьет его, бах, прямо в лицо.

– Ну ладно, – говорит Ананси. – Пошутили и хватит. Хочешь держать меня за руки – держи. Но у меня еще четыре руки и пара добрых ног, и все ты не удержишь, так что давай, отпусти меня, и я тебя пощажу.

А смоляной человек, он не отпускает руки Ананси, и ни слова не говорит, так что Ананси сначала бьет его всеми руками, а потом пинает ногами, всеми по очереди.

– Ну ладно, – говорит Ананси. – Отпусти меня, а не то я тебя укушу.

Смола заполняет ему рот, покрывает нос и лицо.

Вот так они и нашли Ананси на следующее утро, когда жена и сыновья пришли на гороховое поле к старому хлебному дереву: намертво приклеен к смоляному человеку, да и сам – мертвее не бывает.

Они не удивились, увидев его таким.

В те времена Ананси именно в таком виде обычно и находили.

У Дейзи прозвонил будильник. Она потянулась в постели, как кошечка. В ванной шумела вода, значит, соседка уже встала. Дейзи надела розовый махровый халат и вышла в столовую.

– Хочешь овсянки? – крикнула она через дверь.

– Не особенно. Но если сделаешь, я съем.

– Ты знаешь, как заставить девушку почувствовать себя желанной, – сказала Дейзи и отправилась в кухоньку, чтобы поставить вариться овсянку.

Потом она вернулась в спальню, переоделась и оглядела себя в зеркале. Скорчила рожицу. Убрала волосы наверх и затянула в тугой пучок на затылке.

Ее соседка Кэрол – узколицая белая девушка из Престона – заглянула в спальню. Она энергично вытирала волосы.

– Ванная в твоем распоряжении. Что там с овсянкой?

– Надо бы помешать.

– Так где же ты провела ту ночь? Говорила, что собираешься к Сивилле на день рождения, но домой не вернулась.

– Не твое дело, а? – Дейзи зашла на кухню и помешала овсянку. Добавила щепотку соли и помешала еще. Затем разлила овсянку по тарелкам и выставила их на стойку.

– Кэрол! Овсянка стынет.

Вошла Кэрол, села, уставилась на овсянку. Кэрол была полуодета.

– Разве это настоящий завтрак! По мне, настоящий завтрак – это глазунья, сосиски, кровяная колбаса и жареные помидоры.

– Вот и приготовь, – сказала Дейзи, – а я съем.

Кэрол высыпала в овсянку десертную ложечку сахара. Посмотрела. Посыпала еще немного.

– Черта с два. Ты только так говоришь. А потом начнешь свои песни про холестерин или про то, что от жареного с почками случается.

Она ела овсянку так, словно та могла в ответ укусить. Дейзи передала ей чашку чая.

– Ты и твои почки. В самом деле, было бы даже мило. Для разнообразия. Ты когда-нибудь пробовала почки, Дейзи?

– Однажды, – сказала Дейзи. – По мне, это то же самое, как если поджарить полфунта печенки и обоссать.

Кэрол фыркнула:

– Скажешь тоже!

– Ешь свою овсянку.

Они доели овсянку и выпили чай, поставили тарелки в посудомоечную машину и, поскольку та еще была не заполнена, не стали ее включать. И поехали на работу. За рулем была Кэрол, уже в форме.

В комнате, уставленной пустыми столами, Дейзи прошла к своему рабочему месту, но не успела она сесть, как раздался телефонный звонок.

– Дейзи! Ты опоздала.

Она посмотрела на часы.

– Нет, – сказала она. – Не опоздала. Сэр. А теперь могу ли я еще чем-нибудь вам помочь?

– Прямо в точку. Ты можешь позвонить человеку по фамилии Коутс. Дружок старшего инспектора. Они вместе болеют за «Кристал Пэлас». Он мне уже два эсэмэс с утра прислал. Кто, хотел бы я знать, научил старшего инспектора отправлять эсэмэс?

Дейзи все записала и набрала нужный номер. Самым деловым и разумным голосом она произнесла:

– Детектив-констебль Дей. Чем могу быть полезна?

– А, – сказал мужской голос. – Ну, я рассказал все старшему инспектору вчера вечером, чудесный человек и старый друг. Хороший человек. Он посоветовал поговорить с кем-нибудь из вашего офиса. Я хотел бы донести. Я, правда, не уверен, что речь идет о преступлении. Возможно, есть абсолютно здравое объяснение. Но были определенные нарушения и, если быть совершенно откровенным, я отправил моего бухгалтера на пару недель в отпуск, а сам пытаюсь проверить, может ли он быть причастен к определенным, мм, финансовым нарушениям.

– Давайте перейдем к деталям, – сказала Дейзи. – Как ваше полное имя, сэр? И как зовут вашего бухгалтера?

– Меня зовут Грэм Коутс, – сказал человек на другом конце провода. – Агентство Грэма Коутса. А бухгалтерию у меня ведет человек по имени Нанси. Чарльз Нанси.

Она записала оба имени. Ни одно ей ни о чем не говорило.

Толстяк Чарли собирался серьезно поговорить с Пауком, как только тот вернется домой. Он все время прокручивал в голове аргументы и раз за разом выигрывал этот спор, честно и решительно.

Паук, однако, в тот вечер домой не пришел, и Толстяк Чарли в конце концов уснул перед телевизором, посмотрев до середины шумное игровое шоу для сексуально озабоченных полуночников. Кажется, оно называлось «Покажи-ка нам свой зад».

Он проснулся на диване, когда Паук раздвинул шторы.

– Прекрасный день, – сказал Паук.

– Ты! – сказал Толстяк Чарли. – Ты целовался с Рози. Даже не пытайся отрицать.

– Пришлось, – сказал Паук.

– Что значит «пришлось»? Мог бы и не целоваться!

– Она думала, что я это ты.

– Но ты-то знал, что ты – не я. Ты не должен был ее целовать.

– Но если бы я отказался ее поцеловать, она бы подумала, что это ты отказался.

– Но это же был не я!

– Она не знала. Я просто хотел помочь.

– Хотеть помочь, – сказал Толстяк Чарли с дивана, – и целоваться с моей невестой – разные вещи. Мог бы сказать, что у тебя зубы болят.

– Это, – сказал добродетельный Паук, – было бы ложью.

– Но ты и так лгал! Ты притворялся мной.

– Ну, это была бы уж слишком сложносочиненная ложь, – объяснил Паук. – А такие вещи я делаю только тогда, когда ты не в состоянии появиться на работе. Нет, – сказал он, – лгать еще больше я не мог, я бы чувствовал себя отвратительно.

– Зато теперь отвратительно чувствую себя я. Мне пришлось смотреть, как ты с ней целуешься.

– А, – сказал Паук, – но ведь она думала , что целуется с тобой !

– Хватит мне это талдычить!

– Ты должен чувствовать себя польщенным, – сказал Паук. – Хочешь пообедать?

– Конечно не хочу. Который вообще час?

– Самое время, – сказал Паук. – А ты снова опоздал на работу. Даже хорошо, что я тебя больше не покрываю, раз уж такая у тебя благодарность.

– Все в порядке, – сказал Толстяк Чарли. – Мне дали отпуск на две недели. И бонус.