Нил Гейман - Сыновья Ананси

Паук приподнял бровь.

– Послушай, – сказал Толстяк Чарли, чувствуя, что пора переходить ко второму раунду спора, – не то чтобы я пытаюсь от тебя избавиться и вообще, но мне интересно, ты когда собирался уехать?

– Ну, когда я только приехал, – сказал Паук, – я думал, что дольше, чем на день, не задержусь. Ну, может, на два. Встречусь, думаю, с братишкой – и снова в путь. Я человек занятой.

– В общем, ты сегодня уезжаешь.

– Так и я думал ! – сказал Паук. – Но потом встретил тебя. И поверить не могу, что мы чуть ли не всю жизнь провели друг без друга, брат.

– Я могу.

– Кровь не водица, – сказал Паук, – а крепче, как говорится.

– Вода не крепкая, – возразил Толстяк Чарли.

– Ну, тогда крепче водки. Или вулканов. Или… или нашатыря. Я к тому, что встретить тебя – ну, это большая удача. Еще вчера мы вообще друг о друге не знали, но это было вчера. Давай сегодня же начнем новое завтра. Оставим вчерашний день позади и выкуем новые узы – узы братства.

– Ты запал на Рози, – сказал Толстяк Чарли.

– Запал, – согласился Паук. – Что будешь делать?

– Делать? Она моя невеста.

– Не переживай. Она же думает, что я это ты.

– Ты перестанешь наконец?!

Паук сложил руки в молитвенном жесте, но облизнулся и тем все испортил.

– Ну, – сказал Толстяк Чарли, – и что ты собираешься делать дальше? Жениться на ней, притворяясь мной?

– Жениться? – Паук замолк и с минуту размышлял. – Какая. Жуткая. Идея.

– Ну, я-то как раз хотел на ней жениться!

– Паук не женится, я не того склада.

– То есть Рози недостаточно хороша для тебя, ты это хочешь сказать?

Паук не ответил. Он вышел из комнаты.

Толстяк Чарли чувствовал, что каким-то образом ведет в счете. Он встал с дивана, подхватил пустые картонные коробки из-под съеденных накануне вечером куриной лапши по-китайски и поджаристых свиных тефтелей и выкинул в ведро. Он прошел в спальню, где снял с себя одежду, в которой спал, но тут же обнаружил, что давно не стирал и ничего чистого у него не осталось, и тогда энергично встряхнул вчерашние шмотки – так что от сорочки отделились несколько отбившихся от основной массы ниток куриной лапши – и снова их надел.

И пошел на кухню.

Паук сидел за кухонным столом и наслаждался большим стейком, которого хватило бы на двоих.

– Где ты это взял? – спросил Толстяк Чарли, хотя и был уверен в том, что уже знает ответ.

– Я спрашивал, хочешь ли ты пообедать, – мягко заметил Паук.

– Где ты взял стейк?

– В холодильнике.

– Этот, – с пафосом сказал Толстяк Чарли, грозя пальцем, как прокурор на процессе по делу об убийстве, – этот стейк был куплен для сегодняшнего ужина. Для сегодняшнего ужина с Рози. Для ужина, который я собирался приготовить. А ты просто сидишь тут как, э, человек, который ест стейк, и, и просто ешь его, и…

– Да ничего страшного, – сказал Паук.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, – сказал Паук, – я уже позвонил Рози утром и пригласил ее на ужин в ресторан. Стейк тебе все равно бы не понадобился.

Толстяк Чарли открыл рот. И снова закрыл.

– Уходи! – сказал он.

– Для мужского желания полезно опережать что-то там – то ли хватать, то ли достигать, то ли чего-то там такое – иначе на что еще пригодны небеса? – радостно сообщил Паук с набитым ртом [24].

– Что это, черт возьми, значит?

– Это значит, что я никуда не уйду. Мне тут нравится. – Он откромсал от стейка большой кусок и уплел его.

– Вон! – сказал Толстяк Чарли, и тут в холле зазвонил телефон.

Толстяк Чарли вздохнул, вышел в холл и поднял трубку.

– Слушаю!

– А. Чарльз. Рад тебя слышать. Я знаю, что в настоящее время ты наслаждаешься заслуженным отдыхом, но, надеюсь, тебе будет не слишком сложно заглянуть к нам завтра утром, э-э-э, на час-полтора? Скажем, около десяти?

– Да, конечно, – сказал Толстяк Чарли. – Без проблем.

– Рад слышать. Нужно подписать кое-какие бумаги. Ну, до встречи.

– Кто это был? – спросил Паук. Он опустошил свою тарелку и вытирал бумажным полотенцем рот.

– Грэм Коутс. Хочет, чтобы я забежал завтра в офис.

– Он скотина, – сказал Паук.

– И что? Сам скотина.

– Я скотина другого сорта. А от него добра не жди. Поищи себе другую работу.

– Я люблю свою работу! – Сейчас Толстяк Чарли действительно в это верил, совершенно забыв, как ему не нравится его работа, и агентство, и наводящая ужас вездесущность Грэма Коутса.

Паук встал из-за стола.

– Хороший был стейк, – сказал он. – Да, я закинул свои вещи в комнату для гостей.

– Что?!

Толстяк Чарли поспешил в другой конец коридора, в комнатку, наличие которой позволяло именовать его жилье квартирой с двумя спальнями. В комнатке хранилось несколько ящиков с книгами, старая игрушечная гоночная трасса «Скалекстрик рейсинг», жестяная коробка с машинками «Хот вилз», в основном без шин, и множество других ветхих экспонатов, имевших отношение к детству Толстяка Чарли. Эта комната вполне могла сойти за спальню садового гнома или низенького даже по карликовым меркам карлика, но для всех остальных это был просто шкаф с окном.

Точнее, раньше это был шкаф с окном. Но не теперь.

Толстяк Чарли толкнул дверь и остолбенел.

Да, за дверью была комната, но это единственное, в чем он не ошибся, потому что комната оказалась огромной. Великолепная комната. В дальней стене были большие венецианские окна, выходившие, кажется, на водопад. За водопадом низко над горизонтом висело тропическое солнце, заливавшее все своим золотым светом.

В комнате был камин, достаточно большой, чтобы в нем можно было запечь парочку бычков – здесь потрескивали и плевались огнем три полена. В углу, рядом с белоснежным диваном и кроватью под балдахином, висел гамак. А у камина Толстяк Чарли увидел нечто, ранее виденное лишь в журналах, – возможно, это было что-то вроде джакузи. На одной стене висели полосатый, как зебра, ковер и медвежья шкура, а на другой – суперсовременный музыкальный центр в черном блестящем пластиковом корпусе, включавшийся взмахом руки. На третьей стене висел плоский телевизор шириной с комнату, которая прежде здесь находилась. И это еще не все…

– Что ты наделал?! – спросил Толстяк Чарли. Заходить он не стал.

– Ну, – сказал за его спиной Паук, – я, похоже, задержусь здесь на пару дней, вот, решил перенести сюда свои пожитки.

– Пожитки? Пожитки ?! Пожитки – это пара пакетов с грязным бельем, дисками для «Playstation» и еще горшок с хлорофитумом. А это, это …

У него не было слов.

Паук, проходя мимо Толстяка Чарли, похлопал его по плечу.

– Если понадоблюсь, – сказал он брату, – я в своей комнате.

И закрыл за собой дверь.

Толстяк Чарли подергал ручку. Дверь была заперта.

Он вернулся в гостиную, притащил из холла телефон и набрал миссис Хигглер.