Нил Гейман - Сыновья Ананси

– Какого черта звоните в такую рань! – сказала она.

– Это я, Толстяк Чарли, простите.

– Ну! Чего звонишь?

– Да я хотел посоветоваться. Понимаете, ко мне тут мой брат приехал.

– Твой брат.

– Паук. Вы рассказывали мне о нем. Вы сказали поговорить с пауком, если захочу увидеть брата, я поговорил, и вот он здесь.

– Хорошо, – неуверенно сказала она.

– Вовсе нет.

– Почему? Он ведь член семьи, разве не так?

– Послушайте, я сейчас не буду вдаваться в подробности. Я просто хочу, чтобы он ушел.

– Ну так вежливо попроси его удалиться.

– Только что пытался. Он сказал, что не уйдет. И он устроил в моем чулане что-то вроде дворца Кублай-хана, хотя здесь даже для того, чтобы сделать двойные рамы, требуется разрешение городского совета. А у него там водопад. Не в комнате, конечно, а с той стороны… И еще он запал на мою невесту.

– С чего ты взял?

– Он сам сказал.

– Я пока кофейку не выпью, – сказала миссис Хигглер, – не очень-то соображаю.

– Я просто хочу узнать, как заставить его уйти.

– Не знаю, – ответила миссис Хигглер. – Я поговорю с миссис Данвидди.

И повесила трубку.

Толстяк Чарли дошел до конца коридора и постучал.

– Что еще?

– Я хочу поговорить.

Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Толстяк Чарли вошел. Обнаженный Паук полулежал в ванне и потягивал из высокого матового бокала что-то такое, цвета электрик. Огромные венецианские окна были открыты настежь, и рев водопада контрастировал с тихим мелодичным джазом, который доносился из невидимых динамиков.

– Слушай, – сказал Толстяк Чарли, – ты должен понять, это мой дом.

Паук моргнул.

– Вот это ? – спросил он. – Это твой дом?

– Не совсем так. Но в принципе да. В смысле, ты в моей комнате для гостей, и ты у меня в гостях. Хм.

Паук отпил еще немного и с наслаждением погрузился поглубже в воду.

– Говорят, – сказал он, – гости похожи на рыбу. И те, и другие на третий день протухают.

– Верно подмечено, – сказал Толстяк Чарли.

– Но это тяжело, – продолжил Паук. – Тяжело целую жизнь не видеть собственного брата. Тяжело, что он даже не знал о твоем существовании. И еще тяжелее наконец увидеться с ним и узнать, что ты для него ничем не лучше дохлой рыбы.

– Но, – сказал Толстяк Чарли.

Паук потянулся.

– Вот что, – сказал он. – Я здесь не навсегда. Остынь. Ты и оглянуться не успеешь, а меня уж и след простыл. И кстати, я-то никогда не стану считать тебя дохлой рыбой. Просто стоит учесть: на нас навалились стрессы. Но ни слова больше об этом. Почему бы тебе не пойти куда-нибудь поужинать, – ключи только дома оставь, – а потом и в кино?

Толстяк Чарли накинул куртку и вышел на улицу. Ключи он оставил у раковины. Воздух на улице был чудесный, хотя день выдался пасмурный, моросил мелкий дождик. В одном киоске он купил газету, а в другом – большой пакет с чипсами и сосиску в тесте. Дождик перестал, так что он сел на скамейку в церковном дворике и съел свою сосиску с чипсами за чтением газеты.

Ему захотелось пойти в кино.

Он дошел до «Одеона» и купил билет на ближайший сеанс. Приключенческий боевик уже начался, когда он вошел в зал. На экране все взрывалось. Великолепно.

Примерно на середине фильма Толстяк Чарли понял, что кое в чем не может разобраться. И это кое-что засело в голове и постоянно его отвлекало.

Фильм закончился.

Толстяк Чарли обнаружил, что хотя фильм понравился, ему не удалось запомнить, о чем он. На следующий сеанс он купил большое ведерко попкорна. Во второй раз фильм ему даже больше понравился.

И в третий.

После третьего просмотра он решил, что, возможно, пора подумать о возвращении домой, но этим вечером показывали «Голову-ластик» и «Правдивые истории» по цене одного билета, а он, честно говоря, ни тот, ни другой не видел, так что посмотрел оба, хотя к тому времени изрядно проголодался, и потому к концу «Головы-ластика» никак не мог сообразить, о чем фильм, а также зачем та леди забралась в радиатор парового отопления [25], и даже поинтересовался, может, ему позволят посмотреть фильм еще разок, но ему неоднократно терпеливо объяснили, что кинотеатр на ночь закрывается, и спросили, есть ли у него дом и не пора ли баиньки.

Конечно же, у него был дом, хотя на какое-то время этот факт от него ускользнул. И тогда он вернулся на Максвелл-гарденс и немного удивился, увидев, что в его спальне горит свет.

Когда он подошел к дому, занавески были задернуты. Но в окне двигались силуэты. И оба он узнал.

Они приблизились друг к другу и слились в единую тень.

И Толстяк Чарли завыл, жутко и протяжно.

В доме миссис Данвидди было множество пластиковых зверушек. Пыль медленно кружилась в воздухе, словно, приноровившись к солнечным лучам более неспешных времен, не могла приспособиться к изменчивому современному свету. Диван был прикрыт прозрачным пластиковым чехлом, а стулья поскрипывали, когда на них садились.

В доме миссис Данвидди использовалась жесткая туалетная бумага с ароматом сосны. Миссис Данвидди была бережлива, но жесткая туалетная бумага с ароматом сосны была выше экономии. В наши дни вы еще можете купить такую бумагу, если готовы потратить время на поиски и переплатить.

В доме миссис Данвидди пахло фиалковой водой. Это был старый дом. Люди забыли, что дети флоридских поселенцев были глубокими стариками, когда на Плимут-рок высадились суровые пуритане. Дом тоже этого не помнил; его построили в двадцатых годах двадцатого века, во время мелиорации флоридских земель, в качестве выставочного экземпляра, представлявшего гипотетические дома, которые остальным покупателям земли так и не довелось построить на делянках, расположенных в крокодильих болотах [26]. Дом миссис Данвидди пережил даже ураганы, не потеряв ни единой черепицы.

Когда в дверь позвонили, миссис Данвидди начиняла маленькую индейку. Она чертыхнулась, сполоснула руки и направилась к входной двери, взирая на мир сквозь очки с толстыми-претолстыми линзами и не отнимая левую руку от стены.

Она приоткрыла дверь и вгляделась.

– Луэлла, это я, – сказала Келлиэнн Хигглер.

– Входи.

Миссис Хигглер прошла за миссис Данвидди на кухню. Миссис Данвидди сунула руки под кран, чтобы вернуться к кусочкам непропеченого кукурузного хлеба, которые она заталкивала в индейку.

– Кого-то ждешь?

Миссис Данвидди издала неопределенный звук.

– Всегда лучше быть наготове, – сказала она. – Может, расскажешь, что происходит?

– Паренек Нанси. Толстяк Чарли.

– И что с ним?

– Ну, я рассказала ему про брата, когда он был здесь на прошлой неделе.

Миссис Данвидди вытащила руку из индейки.

– Это не конец света, – сказала она.

– Я рассказала, как с ним связаться.