Андрей Прусаков - Я – утопленник

Чары рассеивались. Теперь я видел перед собой не одно, а два существа. Сквозь холеное белое тело просвечивал пугающий, хищный силуэт.

Я молчал, ожидая, что еще она скажет. Но Анфиса притихла, пристально разглядывая меня. Казалось, она решала и взвешивала. Надеюсь, не мою судьбу.

– Ты пожалеешь об этом! – наконец произнесла она. – Никто… Еще никто…

Она не договорила, но я знал, что она хотела сказать.

– Прощай, – произнес я, отворачиваясь от нее. Я уже не хотел ее смерти. Пусть живет, думая, что это жизнь, и любит, думая, что это любовь…

– Знай, Андрей! – услышал я вослед. – Тебе недолго осталось! Скоро она не сможет видеть тебя! Скоро никто из смертных не сможет видеть тебя! Никогда! И тогда ты придешь ко мне… Потому что идти тебе станет некуда!

Я презрительно качнул головой. Еще узнаем. Ведь любят не глазами, а сердцем. Только русалке этого не понять.

…Вечер я провел дома. Плюхнувшись на диван, я никак не мог поверить, что час назад находился на дне реки. Два мира накладывались друг на друга, цепляясь расплывчатыми гранями. Где начинался один и кончался второй, я не знал. Я жил на два мира, и это было бы неплохо, если бы второй мир медленно не засасывал меня. Я точно знал, сколько мне осталось. Тринадцать дней. Оставалось каких-то тринадцать дней.

Я пошел на кухню попить, сполоснул лицо и явственно услышал негромкий, неприятный голос, прошипевший из крана:

– Приходи ночью под Троицкий мост!

Я отшатнулся: в кухне никого не было. Из комнаты соседей доносился звук работающего телевизора, но голос прозвучал так ясно, словно говоривший находился рядом. И слуховыми галлюцинациями я никогда не страдал. В тот же миг появилась уверенность, что это не глюки и что ночью мне непременно надо быть там, где сказано. Но быть мне там не хотелось. А если не приду?

– А не придешь – будет худо! – добавил голос напоследок. И это «будет худо» напугало больше, чем самые жуткие угрозы.

Что-то должно случиться. Что-то страшное. И я заранее боялся, еще не зная чего.

Ночь – понятие растяжимое. Странный голос не сказал, в котором часу быть под мостом. А если опоздаю? Но вряд ли нечисть плавает с часами. Я сидел в темной комнате, не зная, когда идти, и вдруг почуял: пора! Это знание, внезапно родившееся из ниоткуда, испугало сильнее, чем голос из крана. Пойду, решил я. Хотел бы Слизень убить меня – убил бы еще тогда…

Я вышел из дому и направился к Литейному. По проспекту добрался до набережной, нашел спуск к воде. Огляделся и осторожно погрузился в Неву. Огни города исчезли, я плыл в кромешной тьме, но неведомое доселе чутье подсказывало направление. Вдруг спохватившись, я захлопал руками по карманам – подумал, что в воде могут выпасть ключи от квартиры, но они были на месте. Зависнув в воде, я переложил их в карман с пуговицей и поплыл дальше.

Я уже понял, куда плыть. Туда, где я оказался после падения.

Приблизившись, я увидел огромную, узкую, вытянутую вдоль русла Невы щель. Знакомый фиолетовый сумрак клубился над ней, и я понял, что мне – туда. Фиолетовый туман светился, в нем то и дело проскальзывали чьи-то тени. Все они опускались на глубину.

Наконец я достиг дна и увидел идеально ровную площадку, над которой возвышался большой черный камень. Вокруг камня толпились жители Невы: русалки, утопленники и совершенно не похожие на людей монстры. Не было лишь самого Водяного.

Я осторожно приблизился и не без опаски смешался с толпой, хоть и понимал, что здесь я свой и никто меня трогать не будет. Окружавшие существа были настолько жуткими и нереальными, что казалось, все они мне просто снятся. Кольчатые черви невероятных размеров сворачивались щетинистыми бухтами на дне. Нечто, напоминающее медузу, но не прозрачное, а иссиня-черного цвета, порхало над площадкой, волоча за собой длинную ленточную «юбку». Я невольно вжал голову в плечи, когда эта мерзость проплыла надо мной. Был огромный осьминог, которого я едва не принял за Слизня, были рыбы с подобием человеческих рук, увенчанных длинными когтями, была пиявка толщиной с мою ногу и рак с человеческой головой. Среди чудовищ, являя дикий контраст, неторопливо проплывали русалки, и я удивлялся, как ни одну из них здесь не сожрали…

– Прошу прощения, – прошелестел какой-то слизняк, волоча за собой огромный витой панцирь. Он нечаянно задел мою ногу, коснувшись ее холодным склизким брюхом, и пополз дальше, к черному камню. «Он еще и разговаривает, – подумал я, вытирая испачканную слизью ступню о штанину. – Надеюсь, эта дрянь не ядовита?»

– Стой! – Я схватил за руку проплывавшую мимо русалку. С ней все же разговаривать привычней, чем с каким-нибудь мутантом. Хоть выглядит как человек. – Скажи, что случилось?

– Сегодня суд, красавчик! – ответила она. – Суд Слизня!

Я отпустил ее руку, и русалка уплыла, улыбнувшись и окинув меня оценивающим взглядом. Глаза ее озорно блеснули, но мне сейчас было не до озорства. Суд?! Кого же будут судить?

Мне стало еще страшней. Вдруг будут судить меня за то, что я разгуливаю по суше? Ведь сколько раз предупреждали! Я потихоньку отступал назад. Пожалуй, никто и не заметит…

– Куда это ты? – Руки Анфисы обвили меня. – Не увидишь самое интересное! Пойдем, Андрей! – И русалка повлекла за собой.

Мы двигались к черному камню, и стоящие на пути чудовища почтительно расступались перед Анфисой. Было ясно, что русалка пользуется авторитетом. Я подумал, что мы могли бы проплыть у всех над головами, никому не мешая. Но Анфиса демонстративно проталкивалась сквозь толпу, быть может, чтобы показать свое высокое положение. Она горда – я давно это заметил.

Мы остановились у камня, являвшего собой до блеска отполированную водой, почти правильную пирамиду с усеченной верхушкой. Я смотрел на него, стараясь не оглядываться на обступивших нас монстров. Мне казалось, что некоторые пялятся на меня далеко не вегетарианскими взглядами. Надеюсь, своих они не кушают…

Слизень явился неожиданно, я так и не понял откуда. Лишь увидел, как твари поспешно расступаются перед ним, склоняясь в поклонах, а кто склониться не мог, растекались и распластывались по каменной площадке. Выделяться из толпы мне не хотелось, и потому я тоже опустился на дно, чтобы не попасть под взгляд Слизня. Водяной проследовал мимо и, взмыв над склонившейся толпой, взгромоздился на черный камень. Трон, подумал я и неожиданно увидел… Дарью.

Ее вели два жутких, совершенно черных скелета с ошметками истлевшей плоти на костях. Они крепко держали утопленницу за руки. Вряд ли это было необходимо – Дарья не пыталась вырваться. Опустив голову, она смиренно остановилась перед черным троном.

– Я собрал вас, чтобы показать, что будет с тем, кто осмелится нарушить мою волю! – голос Водяного звучал так близко, словно он говорил мне в ухо. Два щупальца Слизня протянулись в сторону Дарьи и замерли, указывая на нее. – Эту утопленницу многие знают. Знают, что я был добр к ней, хотя она ни разу не принесла мне живую душу!