Андрей Прусаков - Я – утопленник

Протянув руку, я на ощупь нашел бутылку с живительной влагой, заблаговременно поставленную на пол у кровати. Одним махом осушил всю. Привидится же такое! Хотя то, что вчера я видел на дне Невы, вспоминалось с еще большим ужасом. Ну почему это тоже не сон?

Дарья умерла. Слизень убил ее, а тело разорвал на куски, и я ничего не мог поделать. Я струсил, смалодушничал, думал о бегстве, а Дарья не испугалась и не выдала меня. Я остался жив, но как же мне паскудно! Осталось двенадцать дней до сороковин, и я не знал, как прожить их правильно. И что значит: «правильно»? Делать что-то хорошее? Единственное, что сделал я хорошего после смерти, – это свел Коврова и Дарью, но это обернулось ее гибелью! И что еще сталось с Ковровым?

Я вскочил с дивана. Как я не подумал! Ведь, наверное, он ждет Дарью, ждет и будет ждать вечно. А ее уже нет… Надо сказать ему! А может, не стоит? Я замер с ботинком в руке. Что делать? Оставить все как есть – жестоко, ведь Павел Иванович будет ждать и мучиться, пока не узнает… А кто ему скажет? Но пойти и рассказать, как Слизень убил Дарью; что я при этом присутствовал и ничегошеньки не сделал, даже слова не сказал… Я просто слизняк. Достойный слуга Слизня.

Я швырнул ботинок в стену. И, словно отзываясь, зазвонил телефон.

– Да?

– Это я, Энди, – сказал Костя. – Чего не звонишь?

– Извини, забыл, – проговорил я. Действительно, вылетело из головы, что мы договаривались созваниваться по утрам, чтобы Костик был в курсе, куда я пойду. Меры предосторожности, мать их… Я старался быть предусмотрительным, но это была предусмотрительность прохожего, гуляющего в ураган с зонтиком. Это лишь немного успокаивало, но вряд ли спасет в случае нападения Упыря. В последнее время я чувствовал тревогу, словно опасность подстерегает за каждым углом. В сущности, так и есть, но не нападут же мертвецы днем, в центре Петербурга? Ха! А ночью я сплю дома.

– Все нормально?

– Да, Костя. Спасибо, что позвонил…

– Энди… Ты решил, что будешь делать? – после выдержанной паузы спросил Костя.

Если б я знал!

– Не знаю! – вскипел я. И так все время об этом думаешь, так еще вопросами донимают! – Можешь что-то предложить?!

Молчание. Потом Костя изрек:

– Знаешь, я подумал… На твоем месте я бы все рассказал Юле.

Он снова замолчал, очевидно, давая время осмыслить сказанное, затем продолжил:

– Когда погиб отец, мать долго не хотела мне рассказывать. Тоже, видимо, думала, как ты. Что время еще будет и все такое. А я ждал его год, потом второй, потом понял, что меня обманывают. Что мама мне врет! Честное слово, Энди, лучше бы я узнал все сразу, чем мучиться вот так, медленно. Тебе ничего не говорят, но ты уже чувствуешь, как внутри тебя что-то умирает… И ты понимаешь, что все надежды – обман и ожидание – обман… Но самое хреновое, когда ты узнаешь об этом от посторонних… Мать я простил, конечно. А ведь она тоже мучилась все эти годы. Тоже думала: еще не время. А время все решило за нее. Спрашивается: зачем так делать? – последние слова он выговорил с трудом.

Намек я понял. Вопрос предназначался мне. Я не ответил, потому что не знал ответа. Пока не знал.

– Подумай, – сказал Костя. – Ты ведь не только сам мучаешься, ты и ее мучаешь.

– Мучаю? – зло проговорил я. – Да она и представить себе не может, что такое муки! И ты не можешь! Ни черта вы не знаете, каково мне сейчас!

– Но мы в этом не виноваты.

– Вот именно. И я сам решу, когда и что ей сказать, и говорить ли вообще, понял? – зло пробурчал я. Но злился я не на Костю, а на себя. Столько времени прошло, а я никак не могу решиться… – Слушай, не хочу об этом по телефону… И вообще не хочу. Будь здоров. – И я быстро повесил трубку.

А потом пришла мысль: пойду к Коврову и спрошу совета. Если не считать Кости, больше совета спрашивать не у кого.

Я собрался и вышел из дома. Подходя к лавре, почувствовал, что боюсь встретиться с Упырем. Но на улице день, погожий, светлый, солнечный. Не станет же он убивать меня днем, на глазах у людей? Я усмехнулся. Вот было бы зрелище! Но ведь этого не происходит. Что-то не дает им напасть днем. Тогда, у церкви, меня просто предупредили. Наверное, им тоже мешает солнце. Другого объяснения я не нахожу. Хорошо, что я могу делать все, что захочу. Правда, я не совсем мертвец. До времени. Вот Ковров – он призрак, это понятно. А Упырь? Почему он может расхаживать среди людей днем, да еще и с телохранителями? Причем живыми, которые, похоже, не подозревают, что у них за хозяин. Откуда у него такая сила, что даже Водяной ничего не смог ему сделать?

Не без опаски я вошел на кладбище и, как никогда раньше, радовался гуляющим по аллеям людям. Так спокойнее. А вот и нужная дорожка. Старая сухая береза склонилась над могилами. Чьи соки она пьет из этой земли?

Коврова не было! Не веря глазам, я несколько раз обошел вокруг каменной плиты, всматриваясь в знакомое надгробие. Он же всегда был здесь! «Быть может, Упырь убил его, – похолодев, подумал я. – Помню, Павел Иванович говорил, что Упырь и мертвого убить способен… Может, Ковров все-таки жив, в смысле Темный ничего ему не сделал? Тогда где он, ведь он двести лет не сходил с этого места? И, если сошел…»

Так или иначе, я понял, что больше никогда его не увижу. Я навсегда потерял друга. Ведь незаметно он стал мне другом. Как будто был всегда. Когда я исчезну из мира живых, в мире мертвых у меня не останется друзей…

Я повернулся и пошел прочь. Потом вспомнил – и побежал к протоке, туда, где в последний раз видел Коврова и Дарью. Конечно же, он там! Ждет ее!

Но и там его не было. Над головой оглушительно каркнула ворона. Я посмотрел наверх. Черная птица издревле приносит дурные вести.

«Пойду утоплюсь», – с невеселой улыбкой подумал я. Эта фраза стала моим выстраданным девизом. Спустившись под мост, я разделся и, как обычно, спрятал шмотки на одной из балок. Пробормотал заклятье и спустился в воду. Если кто-то посмотрит с набережной, увидит лишь круги на воде. Поплыву к Архипу, поговорю с ним.

Я плыл по Обводному, размышляя, что и как сказать Архипу. И вдруг услышал странный звук. Что-то скрипело и чавкало, гремело и грохотало. И сквозь этот неведомый шум я не столько расслышал, сколько почувствовал зов Архипа. Тоскливый и полный ужаса зов. Я рванулся вперед и увидел черное, огромное чудовище на том месте, где обычно любил сидеть старик. Оно загребало грунт жуткими членистыми лапами, оставляя за собой изуродованное и распаханное дно.

Я подплыл ближе и понял, что так жутко громыхало. Грейдер – так, кажется, его называют. Механический монстр медленно шествовал по дну Обводного, загребая стальными ковшами ил и придонные отложения. Откуда-то из-под него раздался то ли вопль, то ли вой утопленника.

В три секунды я проскочил вперед, остановившись перед гигантом, и в грязном облаке поднявшейся мути едва разглядел Архипа.