Светлана Казеннова - Темнолесье. Начало пути

Бок о бок с людьми уживались невиданные существа. Утром к нам в комнату приходил кряжистый старичок. Высота его не достигала моего колена, а соломенная борода топорщилась во все стороны. Он смешно ругался из-за разбросанных вещей и бранился за поздний подъем, а к вечеру приносил выпечку, стараясь порадовать. За все его труды мы с благодарностью оставляли ему за печью блюдце молока и свежие ягоды. Это был хранитель нашего дома, Зимород. Когда впервые двадцать лет назад в день середины зимы затеплили огонь в печи, тогда он и родился.

По дворам бродило рогатое чудище в тулупе, чье имя я так и не узнала. Увидев его первый раз в окно, я наотрез отказывалась выйти на улицу. Пришлось Смеяне выйти и завести разговор с этим существом, оказавшимся дворовым, показывая мне, что он дружелюбен. А были еще банники, чьи глаза мерцали в пару меж углей в парной, водяной у реки, распевающий похабные песни в тростнике, и русалки, которых я, к счастью, пока не видела. В денники к лошадям я не совалась, но знала, что и там есть свои хозяева.

Когда солнце уже пряталось за край небосклона, начиналось «молодое» время. Недалеко в лесу была расположена небольшая полянка, которую молодежь оккупировала для вечерних посиделок. Здесь разжигался большой костер и молодые люди рассаживались вокруг, разбиваясь на небольшие компании. Играли, пели, танцевали, хвастались достижениями, заводили жаркие споры. Под тихий перебор струн рассказывались жуткие байки. Иногда героями таких повестей были настолько страшные существа, что я не выпускала руку спокойной Смеяны до самого дома.

Всего молодежи в деревне было около тридцати человек. Кто-то учился вместе, кто-то пересекался в разных уголках княжества.

Я даже познакомилась с несколькими ребятами, которые, как и я, родились не в этом месте. Тут они жили уже не один год, а домой к родным заглядывали на несколько недель. После общения с ними у меня немного отлегло от сердца.

Впервые в жизни я так легко вписалась в коллектив и нашла со всеми общий язык, не чувствуя сковывающей неловкости. Несмотря на расширившийся круг знакомых, я проводила время в компании Смеяны и Варвары и еще двух парней, Мстислава и Кости. О последних стоит сказать отдельно.

Наше с ними знакомство вышло незабываемым. Отчасти оттого, что Мстислав постоянно мне его припоминал, щуря глаза, отчасти из-за последствий.

То утро выдалась дождливым, и на мое превеликое счастье поход в лес был отменен. Я решила выжать всю пользу от этого и, завернувшись в одеяло с головой, досыпала за все дни. Парням оказалась нужна какая-то настойка и не чинясь они ворвались в спальню. Не обратив внимания на то, что ранее пустующая кровать не заправлена, ребята, отпихивая друг друга локтями, с разбегу прыгнули на нее, чтобы тут же кубарем слететь: их разметало по разным углам комнаты не столько моим визгом, сколько непроизвольно выброшенной силовой волной.

Когда звук во мне закончился, парни упали на пол и кряхтя стали ощупывать себя. В глазах потемнело, и я плавно осела, потеряв сознание. Первое, что я увидела открыв глаза, было лицо Врана. Он лучился настолько счастливой улыбкой, что я прикрыла лицо ладонью, чтобы не ослепнуть от такого блеска.

– Э нет, краса, дай-ка мне еще в глаза твои посмотреть, – он мягко отвел мою руку и обхватил пальцами щеки, склоняясь ниже надо мной и захватывая меня в плен черного взгляда. – Все хорошо. Да, выложилась ты сильно, но и вреда себе не нанесла. Полежи сегодня час-другой в корнях дуба, сил поднаберешься. А чтобы больше увечий окружающим не наносила, начнешь с завтрашнего дня на занятия по концентрации ходить. Запомни: большая Сила – большая ответственность.

Выпустив меня, он стремительно покинул нашу комнату, лишь черная рубаха хлопнула по воздуху. Действительно, чего ему рассиживаться. Я перевела взгляд на притихшую компанию. Смеяна ощупывала ребра черноволосого парня, а тот шипел сквозь сжатые зубы, что все с ним нормально, Варя накладывала зеленую пасту на огромный синяк на лице второго – рыжего и кудрявого.

Взяв полотенце со спинки кровати, я подсела поближе к ребятам и передала его Варваре, чтобы стереть мазь с рук.

– Простите, я не знала, что так могу, – кашлянув, покаянно пробормотала я.

– Да ладно. Это нам пристало прощения просить, чуть не раздавили тебя. Немудрено испугаться! – обернулся ко мне черноволосый. – Я – Мстислав.

– Костя, – представился второй. – Выброс чистой Силы в момент эмоционального всплеска – это нормально. Я помню, как в пять лет комнату сжег. Брат меня разозлил, сломал мой меч деревянный. И я вместо того, чтоб расплакаться, разозлился, просто возненавидел его. Бах! Все горит. Бабушка меня сразу к себе в Заболотье забрала.

– Охо-хо! Я тоже горницу разносил, – развеселился Мстислав. Девушки лишь покачали головами, их Сила была созидательной, потому таких разрушений они не учиняли.

Со следующего дня я стала проводить много времени в компании парней и наставника барьерников, обучаясь концентрации и пытаясь прочувствовать в себе Силу, чтобы использовать ее, когда в ней будет нужда; тогда бы и те заговоры и обряды, которые я украдкой учила, могли бы стать действенными. Однако пока я ничего особенного не ощущала и просто старалась выполнить задание наставника. Оно состояло в том, чтобы освободить голову от всех лишних дум и услышать себя изнутри. Способы были разные, но еще ни один мне не подошел. Это напоминало медитации, о которых мне столько рассказывала Лида, но сама я никогда их не пробовала. Звучало все очень просто, но для меня это оказалось из серии "не думай о розовом слоне". Стоило мне прикрыть глаза, как в голове возникал рой мыслей, которые полностью завладевали моим вниманием. Временами я выходила из себя от раздражения, готовая плюнуть на все и уйти. Гордость удерживала на месте. Ребята считали своим долгом дать совет или поддержать добрым словом, но это скорее мешало, чем помогало.

Барьерники рассаживались у самой кромки воды, почти касаясь ее, но у меня были свои причины не приближаться к реке близко. Вода меня не успокаивала. Я устраивалась в корнях плакучей ивы, прячась в лиственном шатре от чужого внимания.

Возможно, причина моих неудач была связана и с тем, что я никак не могла полностью принять этот мир. Мне все казалось, что я вот-вот проснусь в своей комнате, посмотрю в окно на шумную улицу, заставленную машинами, а все это окажется лишь сладким сном. Такой исход меня страшил, рождая огромную сосущую пустоту в груди. Я точно запомнила все узоры светлой древесины над своей кроватью, все ее рассохшиеся щели. Я знала, какая на ощупь поверхность стола в кабинете Врана, как пахнут книги, стоящие в горнице, какое на вкус сосновое варение и как печет здешнее солнце. Казалось, именно такими мелочами я убеждала себя в реальности, но сомнение все равно поднимало по ночам свою уродливую голову.