Ирина Клюшина - Улица Лунных кошек

Кошка не слушала Егора. В ее лапах появилась картонная коробка, она откинула крышку и что-то начала искать. Егор подошел ближе. Все в этой комнате наводило на одну единственную мысль – это волшебство. Хотя, скорее всего, это – сон.

– Мне бояться или привыкать к таким чудесам? – Егор заглянул в коробку.

– Да разве ж это чудеса? Это обычная жизнь. Ты не можешь видеть всего не то что в мире, а даже в этой комнате. Твое время течет там, куда ты смотришь и где стоишь. Все остальные куски пространства для тебя закрыты и текут со своим временем и событиями. Видение твое было реальным, но под ногами его не найти.

– Придется привыкнуть. Я бы еще раз хотел вернуться туда, ну ты понимаешь…

Егор продолжал смотреть в коробку и удивлялся, что можно перебирать там, где лежит всего один предмет.

– Что видишь? – Гудара вдруг остановилась, подняла глаза на Егора.

– Шапку-ушанку вижу.

– А еще что?

– Ничего.

– Ну, значит доставай ее. Варить радугу будешь в ней.

– Ха-ха! Не очень смешно. Шапка сгорит на плите, и мы задохнемся от горелого меха.

– Научись мне доверять и делать то, что я велю, пока я рядом.

– Хорошо, – согласился Егор и достал из коробки теперь уже свою личную кастрюльку. Отнес ее на плиту.

Началось невероятное: шапка подняла свои уши и аккуратно завязала их бантиком.

– Кастрюлька у меня и впрямь ушастая, – улыбнулся Егор. – Все по технике безопасности тут у вас. Гудара, что делать дальше?

– Задавать вопросы, конечно. Бери щепотку соли и перца, наливай в кастрюльку воду и жди.

– Получается какая-то каша из топора, а не радуга. У нее семь цветов, я думал мы туда краски будем добавлять. Ну, там акварель или гуашь. На худой конец овощи.

– Худой? Вот ты чудак. Самая лучшая радуга из специй состоит. Но прежде чем ее варить, придется приготовить бульон. Назови самую странную цифру в твоей жизни?

– Девятнадцать! – выпалил Егор.

– Ух, быстрый какой. А что у тебя с этой цифрой странного?

– У вас девятнадцать ступеней в каждом лестничном пролете. И это странно. Максимальное число ступеней для домов вашей постройки восемнадцать. А тут, что ни пролет, то девятнадцать.

– Верно. Эта цифра означает высшее предназначение, и далеко не все здесь считают ступени.

– Это я-то – высшее предназначение? – Егор прыснул смехом.

– Смейся, смейся. Единица – это сила, но у нее нет собственной воли. Девятка направляет единицу. Девятка – это усиленная тройка, а тройка умеет выходить сухой из воды, находить решение любой ситуации. Если коротко, то ты тут не случайно и тебе предначертано сделать то, что другие не смогут.

– Ну и завернула. И что предлагаешь? Меня кинуть в бульон?

– Сходи девятнадцатую ступень принеси.

Егор постоял немного на месте, покрутился, посмотрел на Гудару и на дверь, вышел на лестничную площадку.

– Да, задачка. Ступень оторвать и положить в кастрюлю-шапку, где кипит радуга. Да еще и доверять кошке в переднике.

– Я все слышу, – из-за двери послышался голос Гудары. – Побыстрее. У нас не так много времени. Бери ступень и возвращайся.

Егор посмотрел на крайнюю ступень, покрепче зажмурился, как штангист присел, положил руки на ступень. Потер одним ботинком о бетонный пол, потом вторым, как бы для упора, в готовности одним рывком поднять ступень над головой, но таких усилий не понадобилось. Ступень оказалась легкой. От рывка Егора откинуло к двери.

На его глазах огромный кусок бетона, некогда бывший ступенью, уменьшался. Да так быстро, что на ладони уже лежала своя собственная карманная ступень, не больше брелока. Егор молча вернулся в комнату, подошел к кошке, пожал плечами, как бы задавая вопрос: «И что мне дальше делать с этим?»

– Бросай ее туда и помешай ложкой до полного растворения. И часы снимай, время всыпай тонкой струйкой.

– Время?

– Время, время. Тонкой струйкой всыпай, словно, манную кашу варишь. Смотри, чтобы без комочков было, а то радуга получится с дырами.

– Не понял. Мне часы потрясти что ли?

– С боку видишь головку плавхода? Вот ее откручивай и посыплется время.

Егор открутил головку плавхода и перевернул часы в свою ушастую кастрюльку. Посыпалось время в красках и цифрах, с песком и снежинками, с мерцающими картинками и ручьями. Струйка времени заворожила Егора, он непроизвольно открыл рот, пытаясь разглядеть и запомнить все то, что сыплется из часов.

– А потом часы работать-то будут или им капут? – он не сводил глаз со струйки, а сам думал о том, как все это могло там помещаться?

– Ну, как сказать? И да, и нет, а может у тебя будут другие часы, а может они тебе уже без надобности.

Егор вытаращил глаза на Гудару. Последняя фраза “без надобности” насторожила его.

Сторонница минимализма Гудара хранила все предметы вне комнаты. Они появлялись только по ее желанию. Вот и сейчас в лапах Гудары находилась деревянная шкатулка с бежевыми ромбиками на крышке. Ромбики из лакированной соломы потрескались от времени, но по-прежнему украшали коричневую шкатулку.

Кошка открыла шкатулку и высвободила звуки. Там что-то дергалось, бренчало и тикало. Егор увидел, что шкатулка до краев наполнена часами: механическими и электронными, наручными, и карманными, и все они показывают разное время.

– Зачем вам – кошкам – часы? Никогда не видел кошку с часами.

– Конечно, если ты не видел, то этого нет, – кошка наблюдала за реакцией Егора. – А к примеру, можешь сказать, что сейчас делают твои родители? – Гударе все больше нравился этот парень.

– Откуда я могу это знать? Я живу с отцом уже давно, а маму видел последний раз лет в пять. Я точно могу сказать, что они не делают.

– Уверенный какой. Запусти руку в шкатулку и достань часы, – она протянула шкатулку.

Егор зажмурил глаза, чтобы соблюсти чистоту эксперимента и нащупал совсем крохотные часики на тонком, жестком ремешке. Маленькие позолоченные часики с крошечными стрелками и еще более крошечными цифрами. Циферблат в диаметре не больше десяти копеек, черный ремешок, покореженный временем, изнутри был бежевым с выбитым ромбовым рисунком.

– Я тебе уже говорила, что время живет и течет по-разному. Ты в руках держишь хранилище времени другого человека. Иногда бывает, время отведено, но им не воспользовались, и тогда оно запирается навсегда в часах того человека, – голубые кошачьи глаза пристально смотрели через линзы очков. – Который сейчас час?

– На каких часах-то смотреть? Из своих я время высыпал, а эти показывают два часа и две минуты.

– Неплохо. Человек, чьи часы ты сейчас держишь, придет к тебе. Будь внимателен и слушай все, что он тебе скажет.

– Мне кажется это неуместная шутка, – Егор крепко сжал маленькие часики, точь-в-точь, как у бабушки Аллы. Неужели это именно они