Софья Маркелова - Гнездо желны

– Ты сегодня какая-то рассеянная, – уже остыв, беззлобно упрекнула я сестру. – Ладно Лерочка, она мелкая, ей можно. Но ты…

– Я просто переписывалась. Вот и забыла обо всём на свете, – невнятно пробормотала себе под нос Ольга, а я заметила на её щеках розовые пятна румянца.

– Ты что, с Антоном списалась в кои-то веки? – догадалась я. Мои ноги уже окоченели от холодной воды, которой их заботливо поливала старшая сестра, но вредитель всё не хотел отпускать ступни.

Оля покраснела ещё больше и кивнула. Я изумлённо присвистнула. Антон был одноклассником Ольги и её тайной любовью, идеальным, по её мнению, парнем, на которого она постоянно заглядывалась, обсуждала его попеременно то с нами, то со своими школьными подругами, но совершенно теряла дар речи, стоило её объекту обожания оказаться рядом. И тем удивительнее была новость, что она всё же набралась смелости и вступила с ним в переписку.

– Я тобой, конечно, горжусь… – протянула я, – вот только не помогает твоя водица. Придумай что-нибудь другое! А то у меня сейчас ноги отвалятся тут стоять уже!

Ольга прекратила лить воду и унесла миску прочь, бросив в мою сторону половую тряпку, чтобы я вытерла последствия. Пока я размазывала лужи по половицам, сестра вернулась с кухни с огромным тесаком.

– Ты что это делать собралась? – с опаской спросила я.

Она лишь молча опустилась на колени и стала разбирать половицы, поддевая их ножом.

– Понимаешь, он мне первый написал! – между делом поделилась Оля. – Сказал, что давно уже хотел пообщаться, узнать меня поближе. Представляешь?.. Ах, он такой милый…

Я закатила глаза, пока сестра не видела. Она становилась такой сентиментальной дурочкой, стоило на горизонте появиться Антону. Не такой я привыкла видеть свою собранную и серьёзную сестру. Если эта переписка и правда продолжится, то, кажется, Оля скоро окончательно превратится во влюблённо воркующую голубку, думающую только о своём объекте обожания.

Меж тем, когда две половицы уже оказались у сестры в руках, мои ноги стало потихоньку отпускать. Я медленно вытянула ступни по одной из топкого пола и принялась их разминать.

– Ты, смотри, не забывай обо всём на свете с этим своим Антоном, – строго упрекнула я Ольгу. – У тебя экзамены в этом году. В розовых очках их писать будет сложновато, знаешь ли!

Оля смерила меня недовольным взглядом, что я вздумала учить её жизни, но говорить ничего не стала, только молча вернула половицы на место. И мы разошлись в тот день, как в море корабли, оставшись каждая при своём мнении. Она поплыла в страну любовных переживаний, а я занялась более приземлёнными вещами – взялась вытаскивать Леру из ванной и убирать тот потоп, который она как обычно устроила во время своего мытья.

И всё же встреченный в тот день вредитель оказался одним из тех нежеланных жильцов, которых мы просто не можем никаким образом выгнать из гнезда. Для этого придётся перебирать все полы в комнатах, чтобы заставить незваного гостя уйти, а никому этого делать не хочется. Но в последнее время таких вот основательно устроившихся в нашей квартире древоточцев становится только больше. Никто им особенно не рад, многих из них мы не способны выгнать, не разрушив при этом всю квартиру до основания, а тётушки всё продолжают каждый день по утрам ругаться на кухне, привлекая всё больше и больше чёрных эманаций. Сколько бы я ни подслушивала, но суть их криков всё ещё остаётся для меня загадкой. Они попеременно друг друга в чём-то обвиняют, теперь ещё и постоянно возвращаясь к теме разбитого зеркала и нашествия древоточцев, но при этом я так и не могу сказать, о какой же теме конкретно они спорят. Оля тоже пробовала подслушивать со мной, но успехов, как и я, не достигла. И вот мы оказались в том положении, что уже практически не понимаем, что же происходит в нашем собственном гнезде, и что с этим делать.

Очередная ссора заканчивается громким хлопком двери – это тётя Анфиса слабовольно бежит из квартиры и от всех нас. Я привычно очищаю гнездо свечой, обходя все комнаты по кругу и прогоняя клубы чёрного дыма, чтобы в конце концов в глубокой задумчивости замереть на пороге спальни Анфисы. Здесь витает резкий запах каких-то дешёвых духов и пыли. Пыль вообще давно является здесь полновластной царицей, занимающей собой все горизонтальные поверхности и медленно порхающей в воздухе.

– Пыль – это частичка нас! – каждый раз уверенно твердит Анфиса, нравоучительно задирая указательный палец вверх, стоит мне начать прибираться в её комнате. – Это чешуйки нашей кожи, выпавшие волосы – они тоже обладают памятью и крохами нашей силы. Пыль способна на многие вещи, если знать, как правильно её использовать!

– И как же её использовать? – без устали пытаюсь я выведать эту страшную тайну.

Но тётя каждый раз лишь противно морщит нос, как старая крыса, почуявшая яд, и сухо отвечает:

– Вот будешь послушной девочкой, расскажу! А пока иди-ка отсюда со своей тряпкой и нечего мне тут грязь по полу размазывать.

И я раз за разом ухожу побеждённая, но не сломленная. И год за годом надеюсь однажды всё же узнать, что же такого удивительного в обычной пыли. Сегодня я решаю выведать этот секрет у Инессы, которая явно крайне довольна завершением ссоры, выйдя из неё победительницей, и порхает по квартире, как пушинка, несмотря на свои внушительные габариты.

– Ты больше её слушай. Лишь бы её вещи не трогали – она всё что угодно скажет! – даёт мне тётя довольно краткий и банальный ответ.

– Так что же это получается, – обиженно надуваю я губы. – Нет ничего такого в пыли? Но ведь ты сама постоянно твердишь, что всё в этом мире имеет свою силу!

– Это обыкновенная грязь. Ты лучше не глупостями себе голову забивай, а иди уберись у неё, пока Анфиски дома нет.

Понурив голову, я иду в комнату тёти, выбросив почерневшую свечу и вооружившись веником и сырой тряпкой. Пыли кругом и правда лежит такой слой, что, кажется, из неё можно соткать целое одеяло. Но в одном тётушка Инесса права – Анфиса ох как не любит, когда кто-то трогает её вещи, а посмотреть в её шкафах и комодах как раз всегда есть на что.

Она давно славится собирательством всякой ненужной мелочи, вроде нелепых разукрашенных фарфоровых статуэток, которые занимают все пять боковых полок её шифоньера. Комод заставлен старой косметикой, нечищеными потемневшими колечками и серьгами, брошками и браслетами, а под золочёной рамой овального зеркала висят старые выцветшие открытки, письма, чьи-то фотографии и записки. Копаться здесь можно бесконечно долго и всё равно каждый раз находить что-то новое, что-то неизведанное и интересное.

Я долго ползаю под кроватью, собирая на волосы клочья пыли и сдвигая там старые коробки из-под обуви и связанные кипы книг, которые так никто и не распаковал после переезда, когда со стороны прикроватной тумбочки неожиданно раздаётся слабый гул.