Александр Головко - Герой вечного времени

Простите я отвлекся, что касается стихотворения «Белеет парус одинокий», оно как раз явилось тем переломным моментом в моем становлении как поэта.

– В наше время действует авторское право, но у многих давно атрофирована честь и достоинство, – с горечью заметил Станислав. – У меня воровали стихи, я случайно обнаружил как-то у одного автора в его сборнике. Призвать воришку к ответу практически невозможно. Даже, если докажешь через суд, что это твоё, то компенсация будет мизерной. Или получишь формальное извинение. Больше затратишь на судебные издержки.

Издать книгу сейчас не проблема, но что делать дальше без поддержки мощных издательств, рекламы. Вот и сидим здесь на лавочке, как та бабулька, что торгует семечками.

– Незавидна участь поэтов во все времена, – заметил Михаил. Пишущих у вас много. В наше время, каждый был – штучный талант.

– Ты прав, Михаил. С одной стороны, хорошо, что творчество шагнуло в массы, с другой – страдает качество самих произведений. Зачастую попадается, особенно в интернете, низкопробное стихоплётство, к тому же оно явно страдает отсутствием грамотности, что снижает общую планку литературного ремесла и сильно усложняет выживание истинных художников слова в современных условиях. Интернет нивелировал всех. «Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку», так говаривал ещё баснописец Крылов. Вот эти «петухи» и кукарекают на весь свет, за ними не расслышишь соловьиного пения.

Вдруг Михаил потемнел лицом, он в это время глядел в сторону верхней части аллеи.

Вскочив, протянул руку в том направлении, где виднелись задворки строения Николаевских Верхних ванн. И, ни говоря ни слова, как ужаленный, помчался в противоположную сторону, петляя меж деревьев.

– Михаил, погоди! – воскликнул Андрей, бросившись за ним. Минуты три гнался, наконец, настиг беглеца, схватил за руку.

– Стой, Миша, что с тобой?!

Михаил дёрнулся, потом сел на траву, глубоко дыша и дико вращая глазами.

– Да что случилось, ты можешь мне сказать?

– Я видел – там… в меня целился из пистолета Мартынов!

– Что ты говоришь? Чушь какая-то, откуда!

– Из-за дерева.

– Вспомни, ты видел его и Васильчикова ещё тогда, на поляне. Сцена дуэли… Они скрылись в кустах. Этот эпизод я почти забыл. Теперь снова они, я инстинктивно бросился бежать, сам не знаю, страх какой-то одолел.

Подоспел грузноватый Стас, тяжело дыша, спросил: «Что случилось?»

– Всё нормально. Мише, может, показалось…

– Да что показалось? – горячился Стас.

– Мартынов. Там, у Перкальской скалы он целился в Михаила. И сейчас. У нашего подопечного сработал рефлекс и он побежал. Пошли, мы осмотрим всё.

Они вернулись на прежнее место. Верхние ванны снизу хорошо просматривались – никого рядом, все было тихо.

– Видишь, – обратился Андрей к Михаилу, – там никого нет.

– Ты прав, что на меня нашло, сам не знаю. Надо бы осмотреть то место, но что-то мне подсказывает, если и был там кто, его уже и след простыл.

– Дважды не умирают, Миша… Ну зачем Мартынову стрелять в тебя? Он уже сделал раз свое черное дело.

Неожиданно спустилась с дерева белка. Её тут же заметили прохожие, стали предлагать семечки, орехи. Белка осторожно, но с достоинством, брала цепкими лапками с бордюра лакомства и живо расправлялась с ними, бесстрастно поглядывая чёрными бусинками глаз на добрых дарителей.

– Надо же, – улыбнулся поэт, забыв о только что случившемся, – я тоже хочу угостить милашку.

Он попросил даму с кульком отсыпать немного семечек. И тут же протянул раскрытую ладонь.

Белка скакнула ему на руку. Михаил сморщился от боли, но не дрогнул. Когти зверька впились в ладонь, он мужественно терпел, пока рыжая бестия не рассовала за щёки семечки, и не спрыгнула.

Подошла женщина вместе с симпатичной миниатюрной девушкой, словно куколкой.

– Какое очарование! – Воскликнула девушка, – мама, у нас в сумке есть грецкие орехи, давай угостим белочку!

Она протянула руку с дольками ореха, но Михаил остерёг её:

– Сударыня, лучше высыпать орехи на бордюр, белка может причинить вам боль. – Он показал руку, на которой проступили капли крови, словно спелые ягоды калины – следы лесной гостьи. У девушки расширились глаза:

– Вам срочно требуется помощь, это может быть опасно, я вам говорю как дипломированный медик!

Положив орехи на бордюр, порылась в сумочке и извлекла небольшой набор – коробочку с медикаментами. Промокнула тампоном кровь на руке Михаила, смазала зелёнкой ранки и заклеила пластырем.

– Благодарю, – произнёс поэт, – я ваш должник! Разрешите представиться – Михаил Ермин. Могу я узнать ваше имя?

– Джульетта, – ответила незнакомка.

Видя сомнение в глазах Михаила, подтвердила: «Правда, правда! Так назвала меня мама, Елизавета Романовна. Подтверди, мама!»

– Да, молодой человек, верно, – откликнулась мать. – В юности я была впечатлена трагедией Вильяма нашего Шекспира…

Когда родилась дочурка, мне показалось, что она достойна имени юной красавицы. Однако я не желаю ей такой же трагической участи… Надеюсь, Джули найдёт себе достойную партию и они заживут счастливо.

– Безусловно, потому что заслуживает, по меньшей мере, принца! – слегка волнуясь, потрафил Михаил.

Недавняя студентка слегка покраснела.

Михаил продолжил:

– Елизавета Романовна, Джульетта, это – мои друзья: Станислав и Андрей. Извините, если вы не спешите, предлагаю продолжить общкние в более располагающей обстановке, где не так жарко, например, в кафе. Тут недалеко есть…

Станислав украдкой глянул на Андрея, как бы говоря: «Быстро поручик освоился…» Но Андрей поддержал Лермонтова:

– Действительно, почему бы нам всем вместе не отведать мороженого?

Елизавета Романовна улыбнулась:

– Не знаю. Если вы настаиваете… Мы из Пятигорска, вот заглянули в Ессентуки, погода хорошая, решили прогуляться…

Стас, словно заглаживая свю вину, поддержал:

– Я рад знакомству. Давно мы не были в хорошем кафе. Кстати, мы – литераторы, друзья Михаила, я – Станислав Коняев, это – Андрей Белавин, – указал он на друга. Михаил Ермин – наш гость, мы решили пройтись по парку, показать приезжему другу наши достопримечательности.

Переговариваясь, они уже шли по аллее в сторону выхода в центр. Справа было кафе «Семейное». Напротив – «Шаляпин» и кофейня «Паваротти».

– Отличная «компания» Шаляпин, Паваротти… – рассмеялся Андрей, – нужно выбирать. Впрочем, я уже бывал в «Семейном», там подают вкуснейшее мороженное, оно ближнее, где можно спокойно отдохнуть.

Зашли в кафе, расположились за столиком. Открылись дамам, что они – поэты, что воодушевило мать и дочь, к поэзии обе питали большой интерес. Елизавета Романовна тут же попросила их что-нибудь почитать.