Сильвия Лайм - Поцелуй багрового змея. Часть 2

Что это может значить для меня и для него.

– Сегодня у тебя был трудный день, Фиана Шиарис, – прозвучал негромкий голос за спиной. – Тебе лучше отдохнуть перед завтрашними занятиями.

Я резко развернулась, уже готовая сказать в ответ что-то звонкое и очень важное.

Очень…

Но в лаборатории никого не было. Только холодный полумрак, освещаемый тусклым светом луны.

Мастер исчез.

Это было уже слишком. Чересчур даже для него.

Багровый змей выскользнул из лаборатории так быстро, словно за ним гналась стая подземных демонов. Оказавшись в соседнем помещении, используемом, как правило, в качестве кабинета, он тихо затворил за собой дверь и, коснувшись ее ладонью, через мгновение уже уперся в нее всем телом, закрыв глаза.

От Фианы Шиарис его отделяла всего одна тонкая деревянная перегородка, и он продолжал чувствовать ее запах. Уже почти неуловимый здесь, но еще такой яркий на нем самом. На его коже – легким умопомрачительным флером, на губах – горячим наркотиком, на кончиках пальцев – сладостью безумия.

Астариен сжал руку в кулак, тяжело дыша. По-хорошему, он должен был смыть с себя ее запах как можно быстрее, чтобы тот не сводил его с ума. Но… он не мог. Не хотел.

Прямо сейчас за стеной он слышал тихие шаги Фианы и представлял ее лицо. Раскрасневшееся. С мягкими, чуть распахнутыми губами, с горячим язычком, случайно скользящим по ним…

Она даже не представляла, насколько это выглядело соблазнительно. Насколько дразняще-дико, остро-пряно и сладко. Она даже не догадывалась, как сильно сводила его с ума своими длинными, чуть вздрагивающими ресницами на закрытых глазах, когда откидывала голову на его плечо. Когда так невинно и так бесстыдно дотрагивалась губами до его шеи.

Проклятая Фиана Шиарис.

Ураганное человеческое безумие для Багрового змея.

Астариен дождался, пока девчонка придет в себя и покинет лабораторию. Дождался, пока раздастся звук захлопывающейся двери, и только затем вышел из своего укрытия. Неторопливо приблизился к окну, застыв у распахнутых штор, как древнее каменное изваяние.

Он и был древним. Для Фианы Шиарис. По человеческим меркам между ними была слишком большая разница. По меркам мираев – нет. Он был волен взять себе любую хасси, которую ему бы вздумалось. Великие змеи испокон веков брали себе человеческих любовниц, но Астариен всегда считал людей слишком слабыми и хрупкими. А еще он помнил историю своего брата, который лишился и хасси, и сайяхасси, и даже собственной мирайской жены по трагической случайности.

Конечно, в то время все было иначе. Возлюбленные его брата погибли, вынашивая его детей. Сейчас эта проблема частично была решена, а Великие змеи уже не зачинали наследников от людских женщин. Но Астариен был из тех, кто вообще предпочитал не иметь дела с людьми.

Знавал он и тех мираев, которые влюблялись в своих спутниц и, раз впустив человеческую женщину в свое сердце, отдавали им его навсегда. Как Торриен Золотой змей, царь Шейсары, много лет назад взявший в жены собственную сайяхасси и сделавший ее царицей.

Астариен никогда не осуждал его: в конце концов, каждый выбирает свой путь сам. Но люди жили гораздо меньше мираев. И даже регулярный прием мирина, который в целом продлевал человеческие годы, не мог уравнять в сроках жизни людей и мираев.

Багровый змей предпочитал не любить вовсе, чем любить и потерять. Поэтому и для легких интрижек, которые никогда не продолжались слишком долго, он выбирал представительниц более сильных, выносливых и долгоживущих рас. На всякий случай. Это был скорее инстинкт, чем сознательный подход.

Однако именно сегодня мастер ядов осознал, почему он так делал. А еще – что он попал в ту же самую ловушку, что и многие мираи до него.

Он слишком сильно привязался к человеку.

Когда хрупкая фигурка Фианы Шиарис мелькнула далеко внизу на фоне белоснежных тропинок академии, Астариен глубоко вздохнул. Фиана шла быстро и совсем скоро скрылась в огромном древе. Только на мгновение остановившись перед колдовской дверью в стволе, она обернулась.

Багровый змей вздрогнул и задернул шторы. Помещение лаборатории погрузилось во мрак. В темноту, наполненную тонким, отравляющим сердце запахом девушки, от которой у него горела кровь.

Несколько секунд Астариен оставался на месте, глубоко втягивая воздух с закрытыми глазами. Он не знал, зачем это делает, с каждой секундой все сильнее чувствуя, как горят легкие от перенасыщения пряным жаром, как кружится голова. Погружаясь все глубже в океан голода и безумия. Топя самого себя. Это было одновременно сладко и больно. Изощренная пытка, от которой хочется содрать с себя кожу и одновременно не останавливаться ни на мгновение.

Астариен с трудом представлял, как ему хватило сил выпустить Фиану из своих объятий. Из своих рук. Как он позволил ей выйти из этой лаборатории, не сделав своей женщиной. Не превратив в свою официальную любовницу.

Для всех она стала бы хасси Багрового змея. Жила бы в его дворце, носила наряды, едва прикрывающие ее умопомрачительное тело, и хекшарраса с два он бы выпустил ее оттуда. Никогда бы не позволил продолжать обучение на таком сложном и не приспособленном для людей факультете, как «Черный гематит». Не приспособленном для людей, и тем более для женщин.

Вот только Астариен чувствовал, что если бы сделал Фиану своей, то… навсегда. Он уже не смог бы ее отпустить. И самой Фиане это вряд ли понравилось бы.

Да и кому понравилось бы?

Багровый змей не заводил хасси еще и потому, что не считал статус любовницы хоть сколько-нибудь привлекательным. Хасси были ограничены в свободе, их жизнь целиком и полностью менялась, подстраиваясь под правила Великих змеев.

Астариен не думал, что это правильно – ломать кого бы то ни было.

Вот только и отпустить он бы уже не смог.

С силой стиснув зубы, он направился в душевую комнату, наконец позволив себе принять верное решение и смыть к паучьим богам дурманящий голову запах. И ощущая, как что-то болезненное разрывает его душу.

Крупные капли воды ударили по коже, но мастер ядов не чувствовал их. Его тело горело, как в лихорадке, а мысли не могли выстроиться в правильные ряды, напоминая рой разъяренных пчел, которые кружатся вокруг одной-единственной цели.

Фианы Шиарис.

Он уже не думал, как прежде, что она последовательница какого-то запрещенного культа. Не считал ее предательницей, проникнувшей на территорию академии со скрытой целью. Слишком на поверхности были все ее эмоции, слишком наивны огромные, широко распахнутые глаза, сверкающие таинственным фиалковым светом где-то в самой глубине. Он больше не подозревал ее ни в чем. Теперь ему было кристально ясно, что если кто-то из них двоих и совершил что-то предосудительное, то это он сам. Потому что пожелал собственную ученицу. И был не в силах ее отпустить.