Анастасия Рогова - Волчье солнце

Он резко развернулся в седле и снова выслал лошадь вперед, на спуск с холма. Даша посмотрела через его плечо вперед и раскрыла рот.

Впереди лес чуть раздавался, открывая большую поляну. Посередине этой поляны стоял высокий терем, огороженный забором из неохватных бревен, темных от времени. Частокол напоминал исторические фильмы. Посреди него виднелись ворота, одна из створок которых распахнулась настежь.

– Что это? – поразилась Даша, глотая слезы.

– Дом, – последовал ответ.

Даша впала в какое-то тупое оцепенение. Они спустились к частоколу, Ермолай завел лошадь во двор. Снял Дашу с седла, словно мешок, поставил на землю, привязал лошадь, снял с нее седло и забросил на плетень.

– Пошли, – хмуро приказал он.

– Куда?

Даша только сейчас опомнилась.

– В дом, – с раздражением рявкнул Ермолай.

– Я не пойду! – закричала Даша. – Вы не имеете права меня тут удерживать!

Ермолай пожевал губами, глаза его сузились.

– А тебя никто и не удерживает, – спокойно сказал он. – Вон, пожалуйста. Ворота открыты.

Даша перевела взгляд на ворота и вздрогнула. Там ее ждал лес, где неведомые хищники убили – по-настоящему! – ее спутников. Взгляд ее обежал двор и остановился на машине. Выкрашенный в цвет хаки УАЗ стоял под навесом.

– Вы должны отвезти меня в город! – закричала Даша, указывая на машину. – Вызвать сюда спасателей, МЧС и полицию!

Ермолай устало потер лицо.

– Слушай, – сказал он. – Никого мы не вызовем. Во-первых, тут связи нет. Во-вторых, пока мы не решим, что делать, никуда я тебя не повезу…

– Мы – это кто? – спросила Даша.

– Семья, – коротко ответил Ермолай. – Пошли. Ногу твою посмотреть надо.

Он поднялся на крыльцо и открыл перед Дашей дверь в дом. Даша сдалась и заковыляла по ступеням.

За дверью оказалась широкая темная прихожая, которую Даша толком не рассмотрела. Пахло травами и одеждой. Но Ермолай уже держал открытой вторую дверь, в сам дом.

Даша вошла, хозяин – следом. Дом встретил сухими чистыми полами, покрытыми половиками, скромной простой мебелью, мягким светом из окон, запахом свежего хлеба, теплом печи и удивленным серым взглядом.

Смотрел рыжий упитанный парень, тоже, по первому впечатлению, ровесник Даши. Он стоял возле стола, приоткрыв рот, с тряпкой в руках и взирал на незваную гостью. У парня было круглое добродушное лицо, румянец во все щеки, спелые, словно сочная малина, губы, большие серые глаза и копна чуть вьющихся светло-рыжих волос. Одет он был в обычные треники, водолазку и уютную вязаную кацавеечку голубо-желтых цветов. На ногах – белые плотные носки.

– И-их ты! – ахнул рыжий. – Это кто? Откуда?

– Оттуда! – рявкнул Ермолай. – Ерема, захлопнись. Погляди, чего у нее с ногой. А я отца найду. Он где?

– На леднике был, – сказал Ерема.

– Прекрасно.

С этими словами Ермолай снова вышел, громко хлопнув дверью. Рыжий Ерема уставился на пол, где остались отпечатки следов от ботинок.

– Наследил-то, – проворчал он.

Тут Даша очнулась.

– Извините, – пролепетала она.

– Ой, что вы! – спохватился Ерема. – Это вы извините!

Он бросил свою тряпочку на стол, схватил стул, подставил его гостье и едва ли не силком усадил ее. Опустился на одно колено. Поднял на ее мечтательные, с поволокой, глаза. Даша вдруг почувствовала к нему симпатию, доверие, и внезапно разрыдалась. Только тут, в безопасности, на нее накатил весь ужас случившегося.

– Ах ты, что ж такое, – огорчённо воскликнул Ерема.

Он снова вскочил, метнулся к шкафу, достал оттуда фарфоровую чашку в розах, зачерпнул ей воды из стоявшего на табуретке ведерка и принялся совать ее Даше.

– Попей, попей пожалуйста, – упрашивал он.

Даша приняла чашку и мелкими глотками, всхлипывая, начала пить холодную вкуснейшую воду.

Ерема тем временем снова опустился на пол, и, безошибочно угадав больную ногу, расшнуровал и стянул с нее ботинок. Так аккуратно, что Даша не почувствовала боли. Оглядев окровавленный носок, Ерема поморщился и покачал головой.

– Можно? – прикоснулся он пухлой обветренной рукой к ее лодыжке.

Даша молча хлюпнула носом и кивнула. Сил сопротивляться у нее не было. Ерема аккуратно снял носок и осмотрел повреждения. Пальцы его мягко исследовали кожу, прощупывали кости на предмет перелома. Его движения были очень нежными, почти вкрадчивыми, но в пальцах ощущалась сила.

– Натерла? – уточнил он.

Даша снова молча кивнула.

– Сейчас все будет, – заверил ее Ерема.

И начал бесшумно перемещаться по комнате. Получалось у него как-то на удивление ловко. И быстро. Не успела Даша прохлюпаться, как Ерема уже промыл ранки, помазал пахучей мазью и прихватил бинтом.

– Вот, заживет все к утру, – похвастался он.

И тут же снова спохватился.

– Как тебя зовут?

– Даша, – в нос назвала свое имя Даша.

– Ну, Даренка, не реви, – улыбнулся ей Ерема.

На его щеках обозначились ямочки, а ресницы сошлись в плутовском прищуре. Даша поняла, что улыбка Еремы – еще более опасное оружие, чем ружье Ермолая.

– Сейчас чай пить будем. С булками.

Ерема проворно накрыл на стол, попутно сунув на печку чайник, и расспрашивая Дашу о том, откуда она, что случилось и почему она вся в слезах. Даша просто отвечала на вопросы, которые Ерема задал как бы невзначай, но очень метко. После того, как гостья все ему изложила, Ерема заметно помрачнел. Подвинул к ней пышные свежие булки, масло, три банки с различным вареньем и вазочку с засахаренными орехами, а сам сел напротив нее и начал машинально протирать тряпочкой стол, глядя на клеенку. Даша взяла орешек и осмотрелась. В углах не было икон. В памяти всплыла передача про сибирскую отшельницу Агафью Лыкову.

– Вы кто? Староверы? – робко спросила она.

– Что? – встрепенулся Ерема. – Мы – староверы? Э-э-э, вроде того. Ты вареньица возьми. Это вот голубичное, это земляничное, а это, мое любимое, из кедровых орешков.

– Спасибо, – ответила Даша, протягивая руку к банке с ореховым.

Тут снова распахнулась дверь, и в дом ввалился высокий плечистый мужик, злой, косматый, с бородой, с проседью в полголовы и сверкающими из-под черных бровей глазами.

– Это что ли Даренка твоя? – заорал мужик густым басом на весь дом. – Приволок! Молодец! И что теперь?

Даша съежилась и едва не опрокинула на себя чашку с чаем.

– А ты что?! – заорал мужик уже на рыжего Ерему. – Братец твой видал, чего выкинул? Гостинец тебе из лесу припер, а ты и рад! Чаевничаешь?!

– А куда мне было ее девать? – заорал, не выдержав, Ермолай.

Мужик резко обернулся к нему, и они злобно уставились друг на друга, ощерясь. Глаза их горели, словно у диких животных, губы обнажили ровные, белоснежные зубы. Даше стало страшно. Она подумала, что эти люди – сумасшедшие.