Наиль Сафин - Гонитель

Поначалу хотелось возразить – быть может, даже разразиться гневной тирадой – но отчего-то напала непреодолимая апатия, да и сама мысль противоречить безупречно красивой девушке со столь трагичной судьбой показалась кощунственной.

А Елена взяла меня за волосы и потащила к зияющему чернотой погребу, откуда несло сыростью и холодом. Сил сопротивляться не было, боль в груди нарастала, а руки и ноги повисли плетьми. Да и паники я не ощущал. В конце концов – молодая и красивая девушка прямо-таки силой тащит меня в темное уединенное местечко. Какой мужчина будет сопротивляться? А то, что за волосы, – так у всех свои предпочтения, я ведь завсегда открыт экспериментам.

Мои вязкие, тягучие мысли были прерваны странным дребезжанием. Подняв взгляд, я увидел в окне избы прелестное лицо незнакомой девушки с огромными зелеными глазищами и темно-каштановыми волосами, стянутыми в «конский хвост». Она отчаянно колотила в окно избы, многозначительно приподнимала брови – и то стучала кулаком себе по лбу, то крутила пальцем у виска, намекая на чью-то умственную несостоятельность. Я вопросительно глянул на нее и, слегка кивнув, показал пальцем на себя, как бы спрашивая: «Ты, случаем, не намекаешь, что я тупой?», – на что получил три утвердительных кивка подряд. Потом начались настоящие шарады: она на пальцах показывала, как кто-то откуда-то уходит, и после этого – большой палец вверх. Я выдавил протяжное «а-а-а-а», поняв в конце концов, что она хочет сказать: мне надо уйти из избы, и всё станет хорошо. Видимо, так!

И тут меня как молнией поразило. А чего это я? Не обращая внимания на боль в груди и слабость, я поднялся на ноги с грацией новорожденного жеребенка и с силой оттолкнул Лену. Девушка, не ожидавшая подобного взбрыка, сама угодила в погреб – и подозрительно долго кричала, падая вниз. Думается мне, ничего хорошего ее там не ждет. Промелькнула мысль подойти к провалу, проверить – как там она? Но, всё же справившись с наваждением, я поспешно шагнул к входной двери, напоследок еще раз взглянув в сторону окна: там по-прежнему стояла зеленоглазая – смотрела на меня с осуждением, а потом и вовсе скорчила раздраженную гримасу. Иду уже, иду! Толкнул скрипучую дверь и почти бесстрашно сделал шаг в кромешную тьму.

И снова очнулся! Воздух сперт, дышать тяжело, колотит озноб. В тусклом освещении вижу вездесущего незнакомца в треснутых очках и усталое лицо девушки с зелеными глазами. Вблизи она показалась еще милее, чем в видении: чуточку вздернутый аккуратный носик, россыпь едва заметных веснушек на лице. Смотрела она на меня с точно таким же осуждением, как только что во сне. Но теперь-то я уверен в реальности происходящего. На шестьдесят, а то и все шестьдесят пять процентов!

– Долго еще валяться планируешь, болезный? – поинтересовался незнакомец, скользнув по мне взглядом, и тут же обратился к девушке: – Маришка, помоги доходяге подняться. И срам прикрой ему, будь добра. Раздет он, а стыдно-то мне…

– Сейчас принесу, – покладисто ответила девушка, – в корзине для грязной одежды вроде было что-то из Карлосовых вещей. У него, правда, размерчик поболее будет, – она скептически оглядела меня, – но на безрыбье, как говорится…

– Полностью согласен – стыд и срам! В наше время молодежь себе такого не позволяла, – я приподнялся, поборол тут же начавшееся головокружение, но сумел остаться в положении сидя. – Премного польщен вниманием уважаемых господ к моей персоне. Но не могли бы вы объяснить ситуацию более предметно? – с трудом сдерживая рвущиеся с языка менее литературные слова, едко спросил я.

– И что тебя интересует? – очкарик принялся шуршать фантиком от появившегося у него в руке леденца «чупа-чупс».

– С каким вкусом карамелька? – устало спросил я.

– Клубничка. Со сливками. Любимая! Только пить после нее хочется – в засаде не очень удобно, если ты понимаешь, о чем я, – подмигнул ценитель сладкого.

– Ага. Спасибо, исчерпывающе. Ну и еще, так, в качестве бонуса, хотелось бы узнать: где я нахожусь, как сюда попал, что произошло в подвале и кто вы, к чертям, такие?

– Как-то странно ты спрашиваешь – в обратном порядке. Мне отвечать так же? С конца? Или соблюдать хронологическую последовательность? От первого лица? Сухо и по факту или с сальными подробностями? – сняв наконец очки и сев напротив меня на турецкий манер, продолжал издеваться мужчина.

– Хорошо, прошу прощения за невежливость, – кивнул я в знак раскаяния. – Признаю, что последний вопрос прозвучал грубовато. В принципе, мне многое и так понятно, но учитывая мою недавнюю бессознательность – вы можете быть в курсе некоторых деталей…

– Да, спал ты крепко. Даже Маришка достучалась до тебя с трудом – а она, поверь, пробуждала и не таких, – в голосе собеседника послышались нотки гордости.

– И ей я тоже благодарен, хотя и не очень понимаю за что. Но не могли бы мы вернуться к моим вопросам?

– Ах да, конечно. Мне с самого начала рассказывать?

– Да. С того самого начала, где появляюсь я, – приняв в расчет скверный характер рассказчика, уточнил я на всякий случай.

– Хорошо, – откашлявшись, он положил карамельку за щеку и продолжил, чуть коверкая звуки: – Третьего августа две тысячи двадцать первого года, около шести утра, Шкет вышел на традиционный утренний моцион…

– Шкет? Моцион? А при чем тут я? Можно как-то ближе к делу?! – я понемногу начинал закипать.

– Нет, ну я так не буду, – опустив голову, незнакомец отвернулся и принялся откусывать от карамельки кусочки.

– Извинись перед ним сейчас же, – вытаращив глазищи, зашипела Маришка, вдруг оказавшаяся рядом со мной с какой-то одеждой в руках. – Он не станет продолжать, пока не извинишься.

Я неуверенно смотрел на Маришку некоторое время, но на ее лице и мускул не дрогнул. Незнакомец прекрасно слышал сказанное девушкой, но продолжал молча сидеть. Глубоко вздохнув, я виновато проблеял:

– Извините меня, пожалуйста, как вас там звать…

– Плант.

– Что?

– Плантом его звать, – шепнула тихонько Маришка.

– Прошу прощения, Плант.

– Так вот, – молниеносно повернувшись лицом ко мне, как ни в чем не бывало продолжил чудак, – вышел, значит, Шкет на моцион. Я еще удивился: в тот день было жарко, а он всё равно поперся. Как выяснилось позже – причина на то была! Он, зараза, ленив до безобразия, уж я-то знаю – просто так не выйдет никогда. Но в таком деликатном деле, как поиск осознанных демонов, равных ему нет, поверь, – Плант подкрепил слова кивком, – даже тоньше меня чувствует. В общем, привел он меня к одному интересному особнячку, где оба этажа заняты небезызвестной фирмой «Реклам-Инвест». Я, как ответственный гражданин, решил в ситуации разобраться и выяснить, кто там у вас нечистью является. В этот момент, – он показал на меня разительно уменьшившимся чупа-чупсом, – мы и встретились с тобой. А далее всё настолько очевидно, что и рассказывать неудобно. Но тебе, обладателю пытливого ума, поясню: установил я слежку за этим вашим директором, понял, что действует он не один, в связи с чем проявил невиданную осторожность и взял Шкета с собой на дело. Толку от него было, правда, что с козла молока.