Евгений Курагин - Печать Каульмэ

Признаться, оказавшись в помещении, Мария и сама не знала, что ей нужно было искать. Комнаты кругом одинаковые, притом с совершено одинаковой или похожей друг на друга мебелью. Все весьма недорогое, если прямо не сказать – дешевое, с какой-нибудь барахолки, вероятно, а может быть, и со свалки богатых районов.

Конечно, первым делом Мария прошла в ту самую комнату, где на чердаке она нашла девочку. Но тут ничего не оказалось. Она питала надежду, что ее взгляду что-нибудь откроется, но нет. Печатники третьего отдела и ее собственного, как же без них, уничтожили все возможные доказательства. Затем она отправилась в комнату, где произошло ее знакомство, не самое приятное, с Адамом Келли, бывшим учеником Кощина. Мария провела здесь около получаса, обследуя стены, мебель, потолок и даже пол, укрытый значительным слоем пыли и мусора.

– Это все бессмысленно! – в сердцах выпалила печатница, не найдя ничего что хоть мало-мальски могло ей помочь. Все ее потуги свелись к бессмысленному брожению по комнатам и ничему больше. Присев на край старого колчанного стула со сломанной спинкой, Мария вновь зажгла сигарету. Возможно, магистр действительно прав, от печатников прошлого в них самих мало что осталось, и только они сами в этом всем виновны.

Мария почти докурила сигарету, когда перед ее взглядом проявилось алое свечение. Оно пронизывало дощатый пол, а ее всю вдруг охватил ни с чем несравнимый ужас. Поддавшись внезапно охватившему ее страху она бросилась к шкафу и попыталась укрыться, спрятаться в нем.

– Я вас чувствую, чувствую как трепещет ваша душа!

Услышав эти слова, Мария подобрала коленки к груди, обхватила их руками. Ей было очень страшно. Страшно до дрожи. В тот самый момент она вспомнила о Виктории, забравшейся каким-то чудом на чердак и прятавшаяся там среди коробок.

Дверь в комнату отворилась. Переступив через порожек, в комнату вошел мужчина, настолько высокий, что ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы не ударится о притолоку. Но даже когда он выпрямился, его обритая голова была немного наклонена, чтобы не удариться о потолок.

– Вы не умеете выбирать друзей, Мария Александровна, – проговорил Варгесс Тельштейн, когтистой рукой открывая дверцу шкафа.

Академическая, 23:12

Гостиница на Академической была одна из лучших в западной столице. Высокое многоэтажное строение позапрошлого века, облицованное красным кирпичом, с большими арочными окнами, украшенными лепниной, и барельефами в античном стиле. Узловатые лианы глициний и клематисов оплетали стены, тянулись вверх по садовым решеткам, а с балконов каскадами струились разноцветные пеларгонии, радуя глаз обилием красок. Обычные люди не могли позволить себе заехать в эту гостиницу даже на пару-тройку дней.

Лавра Гурявина несколько часов назад приняли тут, и не сказать, что с распростертыми объятьями. Никто не забыл и, наверное, никогда уже не забудет, как около года назад в этой самой гостинице он изловил демона, и как этот же демон разнес в клочья несколько номеров, предназначенных для особ королевской крови.

Когда он только появился в холле гостиницы, у управляющего возникли весьма неоднозначные, смешанные чувства. Магистр седьмого класса выглядел не как подобает джентльмену его уровня, а как уличный задира или грабитель, причем редкого сорта. Но отказать магистру управляющий гостиницы не мог. На имя Гурявина уже было забронировано два соседних номера.

– Лаврентий Эдмундович? – Элли, молодая девушка двадцати четырех лет, сопровождавшая Гурявина, вошла в гостиничный номер буквально на цыпочках, тронула молодого магистра за плечо. Он так и не разделся, не притронулся к ужину или к минеральной воде в графине. В пепельнице лежали три не полностью докуренные, но тщательно затушенные сигареты. На его лице все еще виднелся обширный синяк, вокруг которого блуждали голубоватые волны. Это – Самиджу, древний демон, что мог как исцелить, так и погубить любое живое существо.

– Лаврентий Эдмундович?

– Да, я все помню, – устало протянул Лавр. Через секунду он уже поднялся из кресла, прошел в ванную комнату, на ходу стянув с себя сюртук и закатав рукава рубашки. Следовало срочно умыться и привести себя в божеский вид.

Гурявин не собирался задерживаться в западной столице больше чем на пару дней, но из-за происшествия на дороге его планы резко поменялись. Он как сейчас помнил старенький шессер шестой модели на обочине и нечто, что состояло словно из тумана или какого-то морока, его всего на миг осветили фары, и оно тут же исчезло.

– Элли, остановите, – попросил тогда Лавр, и когда шессер, съехав с дороги на обочину, остановился, он выскочил из салона. Если бы Гурявин знал, к чему приведет его поспешность, он, конечно, проявил бы осторожность. Не обращая внимания на разреженность воздуха, Лавр бросился к шессеру, и вот тут прогремел взрыв. Магистра откинуло на добрую дюжину метров, а демон, замкнутый в свинцовом блоке, с чудовищным визгом сначала взвился над покореженным транспортом, подобно сказочному джинну, а затем испарился в пространстве с оглушительным хлопком.

Спустя час к месту происшествия прибыло два дилижанса местного управления жандармерии и печатники из третьего и четвертого отделения. С ними был и Бурьйин Николай Степанович. Он около полуминуты разглядывал покореженный шессер, прежде чем заметил магистра.

– Вы целы, Лаврентий Эдмундович? – спросил тогда капитан. На его хмуром, казалось, каменном лице проявилась озабоченность.

– Вполне, – ответил ему Лавр. На правой скуле разливался синяк, а на шее и за ухом виднелись глубокие царапины с кровоподтеками. За долю секунды до взрыва магистр успел выбросить перед собой щит, образованный Самиджу, что, вероятно, и спасло его от гибели.

– Не можете вы без приключений.

– И это говорит мне матерый бультерьер, что каждый день рискует поймать шальную пулю?

– Это не самое страшное, что может случиться, дорогой Лаврентий Эдмундович. Кстати, где ваш ботинок?

– Где-то в лесу, – ответил магистр, скрестив ноги, – мне недосуг было его искать.

За то время, что магистр оставался один, – Элли он успел отправить в ближайший отдел печатников – он старательно изучал место происшествия. Первое, что бросилось ему в глаза – это золотые линии, которые пронизывали пространство и материи. Подобного ему еще никогда не приходилось видеть. Второе, на что он обратил внимание – это замыкающий блок, в котором прежде был заперт демон. Печати не были повреждены, но их точно кто-то пытался «расковать», и хотя у него это не получилось, демон все же вырвался на свободу. Третье по счету, на что обратил внимание магистр – что вокруг не было ни единого намека на чье-нибудь присутствие. Складывалось впечатление, что некий условный печатник, скорее всего, из числа искаженных, на расстоянии установил на дороге печать как некую ловушку, а последствия этого теперь видны воочию.