Ксения Чайкова - Привет из прошлого

Отсутствие хоть сколько-нибудь дружелюбно настроенных ко мне людей угнетало невероятно. Лет в 10–12, будучи весьма неразборчивой в литературных пристрастиях, я с жадностью поглощала в огромных количествах дамские и девчачьи романы, чем невероятно радовала матушку – такое чтиво, по её мнению, вполне пристало юной деве благородных кровей. Из сих литературных шедевров мне было доподлинно известно, что у любой принцессы всегда должна быть надежная подруга и наперсница. В её роли может выступать молодая дворянка, ровесница, преданная помощница во всевозможных шалостях, или верная нянька и компаньонка, дама в годах, взрастившая свою госпожу с младых ногтей и любящая её, как родную дочь. В некоторых, особо смелых и прогрессивных, книжонках даже упоминался милый друг – юноша аристократического происхождения, не влюблённый в принцессу, но верно служащий ей и защищающий от опасностей, коих во время странствий всегда хватает. Да, принцессы в романах постоянно пускались в путешествия (как по доброй воле, так и вопреки своим желаниям), и сталкивались с разнообразными врагами, и попадали в неприятности, и переживали необыкновенные приключения, и становились жертвами похищений, и, конечно, с блеском выходили победительницами из всех ситуаций, встречали прекрасных принцев, а то и королей, и пленяли их своей совершенной красотой и прочими положительными личностными качествами. И всё всегда заканчивалось хорошо – воссоединением с родичами и пышной свадьбой с возлюбленным. Стоит ли упоминать, что на фоне столь насыщенной жизни литературных принцесс (а также графинь, княжон и прочих благородных) моё собственное существование казалось мне на редкость пресным, унылым и скучным, и скрашивали его лишь не единожды уже помянутые книги?

Странности за собой я начала замечать лет с шести. Уже много позже, изучив изрядное количество научных работ (да, опять книги, опять чтение, опять затёкшие ноги и подслеповато щурящиеся глаза) я узнала, что моё развитие в этом плане несколько запоздало: обычно магические способности проявляются у маленьких чернокнижников годам к четырём. Друиды «созревают» чуть медленнее – склонность к общению с растениями и животными появляется лет в семь. А может, и раньше, просто взрослые считают их рассказы обычными детскими фантазиями. Вряд ли кто-то из родителей воспримет всерьёз лепет пятилетнего чада, рассказывающего, что кошка поведала ему о своей успешной ночной охоте, а птицы в саду жалуются на плохой урожай черешни. Паладины среди нас самые поздние – их обучение начинается в восемь лет. Ну а големисты… Во времена моего детства таких магов не существовало вовсе.

Так вот, странности. Ребёнку кажется абсолютно нормальным и естественным всё, что с ним происходит. Ну забилась в паутине вдруг снова высосанная пауком бабочка, ну приползла однажды невесть откуда в мои покои омерзительно воняющая, полуразложившаяся мышь, ну упрыгала с тарелки под скатерть такая полезная, но такая невкусная паровая котлета… С последним случаем вот, кстати, совсем нехорошо получилось: на ту котлету, как на грех, наступила моя матушка, изволившая в тот день отобедать в компании своей дщери. Не везло, как видно, по жизни маменьке с предметами, что под её ясновельможные ножки подворачивались. То жаба, то вот котлета… Поскользнувшись на пропаренном фарше, Её Величество рухнула на пол, едва не свалив весь стол, и звучно стукнулась затылком об паркет. Гул вышел такой, словно кулаком ударили в медный таз. Я была уже достаточно воспитана для того, чтобы не хохотать заливисто во весь голос, хотя, должна признаться, что особой любви к венценосной родительнице я не испытывала, а потому и жалко мне её было не слишком. Поэтому я лишь с испуганным аханьем подбежала к матери и изобразила неубедительные попытки помочь ей подняться. На шум и грохот слетелись жадные до новостей фрейлины. Ушибленную королеву кое-как поставили на ноги и увели в её покои.

Шишка на царственной голове вздулась огромная, что, конечно, не способствовало хорошему самочувствию и благожелательному настроению матушки. Из-за этого учинили большое разбирательство – она жаждала примерно наказать виновных. Круг людей, так или иначе причастных к трагическому падению, вышел весьма скудный: личный повар малолетней принцессы с тремя помощниками и двумя поварятами, горничная, подававшая на стол, да ещё одна служанка, несшая тарелку со злополучной котлетой от кухни до дверей моей столовой. Так уж получилось, что полезных паровых котлет, кроме меня, никто во дворце не ел. Да и я, чего греха таить, наотрез отказалась бы от них, но моего мнения никто не спрашивал – родители пребывали в непоколебимой уверенности, что питание ребёнка должно быть правильным и сбалансированным. Следовательно, и готовили их в чрезвычайно ограниченных количествах. Котлетам вели тщательный учёт – а вдруг Её Высочество разохотится да добавку попросит, а на кухне-то и нету?! Ужас, кошмар, это совершенно недопустимо!

Но добавки я не спросила ни разу. Тем не менее, все котлеты были аккуратно сосчитаны, вписаны в специальный реестр и охотно предоставлены для следствия слегка побледневшим поваром. Выяснилось, что злой умысел некоего неизвестного негодяя, решившего покуситься на здоровье, а то и жизнь королевы, тут приписать никак не получится: баланс сошёлся с изумительной точностью. Всего на кухне в тот день (как и всегда, впрочем) было изготовлено десять котлет. Девять из них так и дожидались возможного принцессиного каприза в судочке в специальном тёплом шкафу над плитой. Одну (ту самую, на которой маменька изволили поскользнуться) принесли в столовую на сервированном овощами блюде и торжественно поставили перед Её Высочеством.

Дело зашло в тупик: меня, естественно, заигравшиеся в расследование фрейлины допрашивать не посмели. Матери я честно объяснила, как всё было: ну не хотелось мне есть эту невкусную пресную котлету, вот совсем! И лежала она на тарелке, лежала, а потом спрыгнула на пол. Сама! И ускакала под скатерть. А что такого? У вас, матушка, ни разу котлеты с тарелок не прыгали? А вот в жизни случается ещё и не такое…

Даже тогда никто ничего не заподозрил. Ну, может, и призадумался папенька слегка, да только живо выкинул неприятные мысли из головы. Что такого? Ну бросил ребёнок ненавистную котлету под стол, ну соврал, боясь наказания, когда увидел, какой шум да переполох вышел из-за необдуманного поступка… Бывает.

Бывает, ага. Я вот после этой истории как-то поосторожней сделалась. Соображать начала. И к людям окружающим приглядываться. Что для них нормально, что нет. И как-то очень быстро выяснилось, что не скачут у других котлеты сами по себе по тарелкам. И отбивные тоже не скачут. И куски рыбы и птицы. И не чувствуют люди, где дохлые пауки валяются, и не умеют заставлять этих пауков бегать, а мёртвых мух – летать.