А. Воробей - Смотритель хищного города

– Что еще за “ЯР”?! – Пит трясет меня за руку. – Что за чертовщина тут творится?

Если и шутка, то явно не Пита. Он не знает моего настоящего имени, хоть розыгрыш в его стиле.

– Пошли, – говорю, не в силах оторвать взгляд от букв, задаваясь немыми вопросами, не находя ответов. – Нам лучше вернуться.

Многие спрашивают, как нам живется в Бункере. Не скучаем ли мы по солнечному свету? Не угнетает ли нас серый камень и холодный металл? Не хотим ли мы уюта и домашнего тепла? Наверное, хотим. Именно поэтому мы обустроили общую гостиную, в которую каждый внес свою лепту и добавил то, что было ему по душе. Пит приволок старые ковры, из которых мы замучились выбивать пыль, но все-таки они заняли свое место на каменном полу. Я вынес из одной хаты диван и два кресла, практически получив на это согласие хозяев. Близнецы целый день вырезали из цветной бумаги горы, солнце, небо, приклеили на стены, и так у нас появились веселенькие окна, а потом к ним подобрались и шторы. Кошка натаскала подушек, пледов, треснутых ваз. Как-то незаметно мы обросли шкафом, старыми книгами, безногими табуретами и стульями, вдобавок, практически новым столом. Сумрак не питал таких нежных чувств ко всякому изжившему себя хламу с чужими историями, поэтому купил в магазине магнитофон, чайный сервиз и аквариум с рыбками. Рыбки полюбились всем. Мы давали им имена, кормили и страшно горевали, когда кто-то из них погибал. Устраивали торжественные похороны над Бункером в поле. А гибли они, надо заметить, частенько и в итоге осталась только одна золотая рыбка по имени Фред. Фред долго жил один в пустом аквариуме и, почувствовав простор, разжирел и отрастил роскошный вуалевый хвост. И, хотя, мы засомневались в том, что он это он, а не она, имя менять не стали, и рыбку по-прежнему звали Фред.

Пит вбегает в гостиную и сходу начинает рассказывать, что с нами приключилось. Он хочет, чтобы все услышали его версию, а не мою. Его, разумеется, более красочная, а из моей может выясниться, как он струхнул. Интересно, с каких это пор он считает меня стукачом и болтуном?

Все слушают с интересом. Все – это Сумрак, Кошка, близнецы и Локи. Локи – один из местных Смотрящих. Самый хитрый и опасный из всех, кого я знаю. Он старожил, как и мы. Когда мы встретились впервые, он был безымянным юнцом, подрабатывал на заправке. Помню, я дал ему тогда четвертак с мелочью, а теперь он платит мне. С годами Локи подмял под себя пятый квартал и сделал состояние сначала на игровых автоматах и незаконном обороте алкоголя, а сейчас в его руках чуть ли не весь легальный бизнес Города. Выглядит он потрясающе: на нем малиновая фетровая шляпа и такого же цвета рубашка. Темно-синий смокинг ручной работы из шелково-шерстяной ткани с черным цветочным мотивом сидит идеально, как и все, что он на себя напяливает. В руках трость из розового дерева, отполированная до блеска. Снаружи он гораздо красивее, чем изнутри. Иногда мне хочется выпотрошить его и доказать, что я прав.

Ловлю на себе обеспокоенный взгляд Кошки. Ей не нравится, что я веду дела с Локи, и встреча с призраком тоже не по душе. А как меня рассматривает Сумрак – это отдельная история. Его взглядом можно разрезать металлическую оболочку подземелий и меня удивляет, как еще он не вспорол мне кожу и не залил Питовские ковры кровью. Но когда он отворачивается, делается совсем тошно. Потому что он обо всем узнал и не счел нужным поделиться. Эта штука, что встретилась нам в Бункере, прикоснулась ко мне, оставила свой невидимый отпечаток, и ему хватило одного этого едва уловимого следа, чтобы понять, с чем мы столкнулись. Сумрак, мать его, – бог этого места. Настолько всемогущий и всеведущий, что невольно начинаешь следить за тем, как он дышит, как ест, припоминаешь, когда у него в последний раз был насморк, интересуешься спал ли он и видел ли сны. В общем, начинаешь параноить и делать все, что угодно, чтобы удостовериться, что он все еще человек и сделан из того же, из чего и мы все.

– Мало нам городских приключений, так теперь еще и в Бункере нет никакого спокойствия! – заканчивает свой рассказ Пит. – Не знаю с чем мы столкнулись, но эта штуковина все еще там и, возможно, не одна!

– Какая увлекательнейшая история! – восторгается Локи. С ним никогда не понятно искренен он или притворяется. – Призраки и демоны – это так захватывающе!

– А я говорила вам не шастать там! – скандалит Кошка. – А если это один из Безымянных? А если он придет ночью и задушит меня во сне?!

– Я сделаю тебе охранный амулет! – обещает Пит покровительственно.

Близнецы начинают верещать наперебой, что им тоже, конечно же надо, и Малой обязательно с голубым камушком внутри, и чтобы вот такие завитушки вокруг и на блестящем шнурочке. Из-за их воплей практически не слышно Локи.

– Питпэн, сделаешь и мне один? – просит он. – Уж я в долгу не останусь.

Я не желаю ничего слышать про эти амулеты. Особенно после того, как ни один из них не сработал.

– Локи, ты ко мне пришел? – спрашиваю.

– Да, – он поднимает свой тощий зад с продавленного дивана. – Посекретничаем?

Локи любит красивые яхты и спортивные автомобили, женщин, показы мод, гепардов, швейцарские часы, Карибское море, одежду haute couture. А не любит он, когда ему угрожают. Этому парню противна сама мысль, что он может внезапно лишиться какого-либо из доступных ему благ этого мира. Его империя не может рухнуть. Его жизнь не может стать другой.

На мне униформа коридорного – алая с золотыми вставками. Я толкаю перед собой тележку, на ней блюдо и шампанское в ведерке со льдом.

Захожу в служебный лифт, не успеваю нажать на кнопку, как в кабинку заскакивает горничная. Дверцы закрываются, и мы плавно поднимаемся вверх. Девушка бросает на меня мимолетный взгляд, ее губы подрагивают в стеснительной улыбке. Хотя в этом нет никакой необходимости, замечаю и запоминаю детали: родинка над правой бровью; маленькая татуировка за ухом такая маленькая, что можно и не заметить; волосы крашенные, свой цвет миллиметра три от корней; сломанный ноготь на большом пальце; зеленые линзы; униформа идеально чистая и идеально выглаженная; на колене тонкий шрам; чулки почему-то не того цвета, что положено надевать горничным. Один мимолетный взгляд – точный портрет незнакомца у меня в голове. Я делаю это неосознанно, по привычке, еще с тех пор, как учился в академии МВД. Там нас заставляли видеть и запоминать детали, я оттачивал свое мастерство год за годом, и сейчас у меня уходит меньше минуты, чтобы досконально осмотреть человека и запомнить все в мельчайших подробностях. Как правило, в этом нет необходимости, но бывают и исключения из правил.

Несмотря на избыток свободного пространства, горничная стоит близко, прижавшись к моему плечу. Она смотрит в пол, бросает короткую фразу на жгучей смеси мексиканского и английского, кажется, пожелание хорошего дня. Вежливо отвечаю. На шестнадцатом этаже девушка выходит.