А. Воробей - Смотритель хищного города

Кошка улыбается пуще прежнего. Она без ума от нас.

– Близнецы не появлялись? – спрашиваю.

– Нет. Наверное, будут к ужину, – бурчит в ответ Пит и откладывает на доску свой самый страшный пельмень, и отчего-то мне думается, что он окажется именно в моей тарелке.

Кошка цыкает и демонстративно встает, в ее глазах разгорается пламя.

– Какого черта?! – взрывается она. – Я тут для них что ли стараюсь?! Для этих… этих… нет, вы знаете где я нашла консервную банку, которую они гоняли по всему Бункеру на прошлой неделе? В аквариуме! В аквариуме!!!

Пит любит громкие скандалы и яркие спецэффекты. Ему кажется, что сейчас Кошка начнет беситься и грязно ругаться, возможно разобьет пару тарелок. В предвкушении он хлопает в ладоши и, точно крошечный фейрверк, во все стороны разлетается мучная пыль.

– Кис, – я обнимаю ее и целую в щеку, решая выступить в роли громоотвода. – Ты же знаешь, они не едят пельмени, поэтому будь добра, не подкидывай внутрь мышьяк и гвозди, я очень тебя прошу.

Кошка проводит мучной рукой по носу, оставляя белый след. С перепачканным мукой гордо вздернутым носиком она выглядит крайне безобидно, если даже не смешно, но я не совершаю роковой ошибки и сдерживаю рвущуюся наружу улыбку. Я очень серьезен.

– Ладно, – говорит она, сменив гнев на милость. – Можно подумать, у тебя аллергия на мышьяк! Съел бы и даже не заметил.

Пит разочарован. Даже до драки не дошло.

– Телячьи нежности, – ворчит он, за что получает от меня подзатыльник.

Фиолетовая челка в очередной раз выскальзывает и, рассвирепев, Кошка начинает перетряхивать все баночки и коробочки в поисках заколки. Я думаю, что теперь мне точно лучше убраться, чтобы не попасть под горячую руку, к тому же у меня было дело к нашему великому и всемогущему.

– Сумрак тут? – спрашиваю.

– Был у себя, – Кошка находит невидимку и втыкает ее абы как. – Сходи посмотри.

Возле комнаты Сумрака слышно отвратительное бренчание – он точно у себя. Нахожу его сидящим на кровати с варганом в зубах. Ненавижу этот инструмент, который я бы никак не назвал музыкальным. Мне кажется, он годится только чтобы распугивать крыс. Интересно, существуют ли люди, которые находят эти мерзкие звуки приятными? Сумрак похож на рок-звезду. В мятой черной майке и потертых штанах такого же цвета. На руках браслеты, целое множество браслетов! Кожаные плетения, бисер, бусины из дерева, застывшей лавы и смолы. На каждом пальце серебряный перстень, на каждом перстне символы, одно ухо закрыто сплошной серьгой, другое проколото маленькими колечками по всему хрящу. Его можно сфотографировать прямо сейчас, вот в этой самой позе, с варганом в зубах – отличный выйдет постер. Рок-шаман нового времени.

Я захожу в его комнату, а он даже не открывает глаз, тихо произносит, перестав бренчать:

– Ты пропах больницей и дешевым виски.

И я сразу забываю, зачем вообще к нему пришел и что хотел сказать. Откуда он знает, где я был и чем занимался?! Как сумел заглянуть за границу разрыва?! И почему произнес это с таким желчным привкусом упрека?

– Мне не нравится это твое увлечение, – добавляет он, как бы между делом.

А вот это уже наглость!

– Какое именно? – уточняю я. – Пить? Спасать чужие жизни?

– Нет. Отнимать.

Если бы мы не были друзьями, я бы точно дал ему сейчас по морде. За то, что он следит за мной по обе стороны. За то, что высказывает свое дурацкое мнение, которое никто не спрашивал и которое никому не интересно. Мне-то уж точно! За то, что, имея почти безграничные возможности, он предпочитает сидеть в этой консервной банке, дергать язычок варгана, и делать вид, что все происходящее лично его вообще никак не касается.

– А мне не нравится то, что ты сидишь тут, бренчишь и рассуждаешь вместо того, чтобы хоть что-нибудь для нее сделать! – рычу я.

Он, наконец, смотрит мне прямо в глаза:

– А что ты хочешь, чтобы я сделал?

Я теряю терпение.

– Черт подери, да все что угодно! Спас ее, исцелил, привел сюда! Ты же можешь!

Сумрак нисколько не меняется в лице, отвечает спокойно:

– Ничего из этого я сделать не могу. Яр, я не всемогущий.

Он называет меня по имени и меня передергивает. Мы не произносим своих настоящих имен, – у них есть магическая сила возвращать. Я этого не боюсь, но мне все равно неприятно.

– Я видел, как ты поднял человека из инвалидного кресла! – не унимаюсь я. – Он встал и начал ходить!

Сумрак пронзает меня космической чернотой своих глаз. На самом их дне лежит истина и, если ты не готов ее принять, лучше не дотрагиваться до нее. Избегать всеми возможными способами. Но Сумрак сам достает ее и сует мне под нос:

– Значит, ты не понял то, что увидел.

С ним невозможно разговаривать. Вещи, которые кажутся ему очевидными, для меня за пределом разума. Он не станет объяснять. Это как пытаться рассказать про воздух или толковать о том, что такое время – получится много слов, в сущности, не говорящих ни о чем. Однажды поняв что-то, ты несешь это знание в себе и никому не можешь передать. Каждый забирает у мира лишь свое, и мне становится не по себе, когда я вижу, сколько сумел уместить в себе Сумрак. Слишком много для одного человека. Слишком много, чтобы продолжать считаться человеком.

Мне хочется развернуться и уйти, но то, что происходит дальше, заставляет задержаться. Сумрак вдруг распрямляется и замирает, как статуя. Несмотря на то, что он сидит прямо передо мной, я точно знаю, что его сейчас здесь нет. Ни в этой комнате, ни в Бункере. Его сознание переместилось в другое место, интересно какое? Что он там видит? Я терпеливо дожидаюсь его возвращения.

– Поезд. – Вдруг произносит он одно единственное слово.

Мне кажется я ослышался.

– Что-что? – переспрашиваю я.

Не понимаю, о чем идет речь и с чего вдруг он выглядит таким озадаченным.

– Поезд! – повторяет он, как будто слово, сказанное дважды мгновенно обретает смысл и вес.

Не проронив больше ни звука, Сумрак вскакивает и проносится мимо меня. Понятия не имею, как ему это удается, если я занимаю практически весь дверной проем. Мне приходится бежать следом.

– Эй, вы куда?! – кричит нам Кошка из кухни.

Сумрак не останавливается, поэтому я отвечаю на бегу единственное, что могу сказать по поводу всего этого:

– Поезд.

Разумеется, никто ничего не понимает, но мы все дружно вылетаем из Бункера, и садимся в машину.

– Куда едем? – спрашиваю я, ведь за рулем я.

– На вокзал, – Сумрак смотрит на меня, как на последнего идиота. – Вы разве не поняли? Поезд приехал.

Мы молча переглядываемся и читаем по глазам друг друга, что никто ничего не понял. Однако в некоторых вещах понимание не требуется. Например, когда нужно просто рулить и ехать куда тебе сказали. Давить на газ и рулить без всякого там понимания – почему бы и нет? И именно это я и делаю.