Олег Синицын - Лифт в Доме Эшера

– Это, похоже, древнегреческий! – вдруг произнес Глеб. – А тебя не Сизифом ли зовут?

Голый мужчина вздрогнул и на миг отпустил камень. Глыба съехала на ступеньку и придавила ему пальцы на правой ноге. Стон боли и свирепое рычание вырвались из уст чернобородого. Он повернул голову в сторону Глеба: взгляд его не предвещал ничего хорошего. Глеб испуганно заскочил в лифт и нажал кнопку четвертого этажа. Лифт медленно (очень медленно!) закрыл створки дверей и двинулся в путь.

Глеб, допустим, был не из пугливых. Но сумасшествие или бешенство выходят за рамки поведенческого восприятия нормальных людей. Мало есть людей, подготовленных к таким неординарным встречам. Глеб действительно не знал, что делать. Может, это все ему померещилось? Сегодня он был с похмелья, и все еще затуманенный разум мог откаблучить что угодно. Глеб усмехнулся, вспомнив, как вчера его изумила супруга. Он пришел домой за полночь. С другом Владом Скорострельниковым они изрядно подвыпили, отмечая участие Влада в депутатских выборах. Глеб зашел как можно тише. Трехлетняя дочь Алина и шестилетний сын Дима безмятежно спали. Супруга Нелли тоже не подавала признаков бодрствования. Глеб, слегка шатаясь, повесил куртку, снял ботинки, надел тапочки и отправился в туалет, чтобы обдумать свое позднее возвращение и найти ему легитимное оправдание. В некоей задумчивости он просидел определенное количество времени и, достигнув результата, решил выйти с чистой совестью и принятым решением, то есть подходящей отмазкой на счет выпивки. Машинально, так, как он делал всегда при выходе из туалета, Глеб потянул рукой рулон туалетной бумаги, чтобы оторвать кусок нужного размера, и замер от неожиданности. Он увидел на рулоне улыбающийся портрет Влада. Портрет повторялся в заданном алгоритме, как кадры в кинопленке. Надеясь, что портреты вот-вот кончатся, Глеб тянул бумагу дальше и дальше. Но улыбающийся Влад по-прежнему продолжал улыбаться с ленты рулона. В конце концов, до Глеба дошло, что его жена, поджидая благоверного с работы час-другой-третий, увидела в углу коридора стопку многотиражной газеты «Аэропорт». Это был дополнительный тираж, выпущенный специально под выборы Влада Скорострельникова. Жизнерадостный портрет последнего с биографией, программой и предвыборными лозунгами открывал газету. Нелли не поленилась, вырезала из каждой фотографию Влада и приклеила на весь рулон туалетной бумаги – кадр за кадром. Это была оригинальная месть загулявшим собутыльникам. Глеб порадовался изобретательности жены. Он еле сдерживался, чтобы не взорваться от хохота. Детей нельзя было будить, а жена, скорее всего, притворялась, что спит. Ее шедевр из аппликаций стоил обратной связи. Глеб пошел сдаваться и просить прощения…

А ведь вчера ему поначалу показалось, что у него галлюцинации! Не смех его распирал в первые секунды, а легкий шок. Потому как сперва промелькнула мысль – уж не предвыборную ли туалетную бумагу стал выпускать Скорострельников? Местный Дом печати технически мог легко освоить этакий полиграфический изыск. Только потом пришли логика и здравый смысл. Вот и сейчас, увидев голого Сизифа, напоминающего армянина, в подъезде собственного дома, да еще и после появления громадной каменной глыбы, Глеб мог запросто решить, что все это игра похмельного воображения. Только вот иногда лифт, неспеша поднимающийся вверх, содрогался от ударов. Тряслась кабина, тряслись стены подъезда. «Не застрять бы!» – подумал Глеб. И тут на нужном этаже дверцы лифта раскрылись. Двинувший было к выходу Глеб оцепенел – выход из лифта загораживала та же самая глыба, которую опекал Сизиф. Специально или не специально Сизиф заслонил камнем выход; Глеб не стал разбираться и нажал кнопку пятого этажа. На пятом его ждало разочарование – то есть тот же самый камень. И на третьем тоже. В отчаянье Глеб задумался – на какой этаж подняться, чтобы успеть проскочить на свой?

– Не торопись, – раздался голос из динамика под панелью кнопок. Там, где всегда надпись «Лифтер». – Сизиф сегодня в ударе. Ему кажется, что еще немного, и он закатит свой груз на самую вершину.

– Эй! – не очень вежливо закричал Глеб. – Мне сейчас не до дурацких шуток! Я хочу попасть домой!

– Так попадай, – равнодушно ответил голос.

– Кто вы? – на грани истерики закричал Глеб. – Мало того, что один сумасшедший таскает кирпичи по подъезду, второй сумасшедший изображает лифтера!

– Кто я? – удивился голос. – Я – это ты спустя двадцать пять лет. Это я передал тебе письма. Чтобы ты прочитал, что произойдет с тобой спустя время. Это твои письма.

– Господи! – воскликнул Глеб. – И здесь меня достали графоманы! Ну зачем так сложно маскировать свои бездарные опусы?! В конце концов, «Закаленный металл» – это вам не «Литературная газета»!

– Ты ничего не понял, – сказал голос. – Тогда начнем все по порядку.

Игорь Васильевич стоял с завязанными руками на краю обрыва. Возможно, это был каньон. Или длинный нескончаемый ров, поросший травой. Вокруг сплотились огромные деревья толщиной с человека или даже двух. На дубы деревья не походили. Больше всего они походили на секвойю. «Еще индейцев не хватает!» – подумал Игорь Васильевич и увидел их – индейцев. Они – краснокожие, в головных уборах из перьев и с многочисленными ожерельями из зубов диких животных, – стояли позади пленников. Пленники в белых одеждах, так же, как и он, выстроились вдоль обрыва. У всех были связаны руки. Расстановка действующих лиц напоминала казнь.

– Казнь и есть, – сказал негромко кто-то в белом.

– Но мы же бились с другими – в черных одеждах. Причем здесь индейцы? – прошептал Игорь Васильевич.

– Кечуа. Этих индейцев зовут кечуа. А то, что внутри них, – воплощается в разные формы.

Индеец с томагавком подошел к ним и ткнул каждого в спину. Нельзя разговаривать.

– Прыгай! – вдруг громко крикнул пленный сосед. – Бежим!

Игорь Васильевич, не раздумывая, прыгнул в овраг. Засвистели стрелы, падали рядом томагавки и копья. Но они с пленником в белом ухитрялись оставаться неуязвимыми и продолжать бег. Рядом, кажется, бежало еще несколько пленников.

– Направо – город! – крикнули ему. – Там спасение! Там они отстанут!

Игорь Васильевич, окрыленный проблеском надежды, рванул что было сил в указанную сторону. Город, действительно, показался очень скоро. На его окраине было много одно- и двухэтажных домов. У ближайшей скамейки он остановился перевести дыхание и оглянулся. Преследователей не было. Игорь Васильевич присел, но так, чтобы можно было увидеть догоняющих индейцев. Сидел он долго и, кажется, задремал.