Елена Суханова - Море, тайны и русалочий дневник

– Ну и о чём ты хотела поговорить? – воззрился на Клару Леонид.

– Ты всех собрала, что ли? – поинтересовалась я, хотя ответ казался очевидным.

– Не здесь, – замесила интригу Клара. – Пойдёмте!

Она сбросила одежду и первая нырнула в озеро. Мы миновали тоннель, заплыли подальше в море, и только тогда Клара обратилась к нам с вопросом:

– Ну и как вам здесь? – И тут же озвучила свою версию ответа: – Ужасно, правда? Умоляю, скажите мне, что вам тоже тут не нравится. И мы все хором попросимся домой!

– Тьфу ты! – вспылил Леонид. – Я думал, у тебя что-то случилось. Всё! Спокойной ночи.

И он собрался плыть назад.

– Подожди! – крикнула Клара. – Просто выслушай. Я не хочу здесь оставаться. Я что-нибудь обязательно выкину. Или у меня случится нервный срыв. Или…

– Я не понимаю, это своего рода шантаж? – осведомился Леонид. Он завис в воде и скрестил руки на груди. – Ты выкинешь такое, что достанется нам всем?

В его голосе отчётливо звучал скепсис.

– Не исключено…

– Чего ты хочешь, Ларка? – лениво зевнул Славик. Цепочка пузырьков отправилась вверх.

– Я хочу вернуться в Питер. И у меня есть два варианта развития событий. Либо мы все четверо просимся домой. Меня одну не послушают. Дома же не слушали…

– Не говори ерунды, – перебил Славик. – Ты всегда можешь вернуться. И в Питере не сильно отнекивалась. Просто капризничаешь, как ты умеешь. Откровенно говоря, Ларка, всё, что ты совершаешь, делается лишь для привлечения внимания.

Я внимательно посмотрела на оратора. Обычно он с Кларой куда ласковей. Опять она на него ушат гадостей вывалила, что ли? Мимо проплыла камбала. Её приплюснутая физиономия тоже казалась удивлённой.

– Вот как? – задохнулась от возмущения Клара. Прядь длинных волос, повинуясь волне от всплеснувших рук, заплыла ей в рот.

– Именно!

– Слава, – я попыталась вмешаться, но миролюбивые планы уплыли вслед за камбалой, потому что Клара начала расходиться.

– Я сейчас такое внимание привлеку! – выплюнула она сперва волосы, потом слова. – У меня ведь в запасе есть второй вариант. Я немедленно отправлюсь туда, – она махнула рукой, указывая в глубины моря, – куда нам строго-настрого запретили соваться. Нарушу правила в первый же вечер. И нам всем здорово влетит.

Сегодня днём, когда мы осматривали школу, то увидели несколько забранных решётками коридоров в скале. Услышали, что ходить туда запрещено. В море – тоже. Вон там лежит подводная лодка, а там – немецкий самолёт. Заплывать в те области не желательно. Энергия смерти, ненависти, бла-бла-бла. Со всем этим я и в Финском заливе сталкивалась. Мало интереса. Но позднее к нам подплыли местные и рассказали про фашистский самолёт. Даже не то, чтобы рассказали, а так… туману нагнали. Вроде там аномалия какая-то. Заплывёшь – не вернёшься. Всякие страсти мерещатся. И водяной с дурными наклонностями живёт.

После этих слов интереса сразу привалило с пару вагонов. Страсть как захотелось взглянуть на подбитый самолёт. Однако не сейчас же. Не среди ночи. Уже и не видно почти ничего. У русалов зрение приспособлено к ночному плаванию, но всё же днём сталкиваться с озлобленным водяным как-то сподручнее.

– Валяй! – равнодушно пожал плечами Славик.

Нет, всё-таки чем же его Клара так разозлила?

– Договорились, – буркнула наша бунтовщица и, взмахнув хвостом, отправилась в запретную сторону.

– Зачем ты так? – начала я. – Она…

Славик перебил меня. Сказал, что поплывёт домой. Но сам остался на месте и продолжал смотреть вслед Кларе.

– Если она набедокурит, на нас всех станут смотреть косо, – вставил Леонид. – К тому же это может быть опасно. Надо её остановить.

И он бросился за удаляющейся революционеркой. Я потратила секунду на то, чтобы поправить отвисшую челюсть, раздумывая о том, как жить дальше. Затем поплыла за ними. Вскоре Славик ко мне присоединился.

Клара удалялась так стремительно, что нагнали мы её только через пару морских миль. Уже возле самого самолёта. Он лежал, увязнув в иле, со сломанными крыльями, густо облепленный мидиями. Передняя часть укрывалась за огромным камнем. Вдруг полыхнула лиловая вспышка и растворилась в воде.

– Что это? – Клара остановилась в нерешительности.

– Странное явление, – немного подумав, отозвался Леонид. – Я читал о таком. Похоже, здесь и вправду аномалия. Только вот какая?

– Это опасно? – напряглась беглянка.

– Возможно. Стоит понаблюдать.

Леонид принялся кружить возле самолёта на расстоянии метров в двадцать. Клара отплыла подальше. Мы со Славиком двинулись за приятелем, а она осталась на месте. Висела в воде, заворожённо глядя на объект аномалии. Хвост её подрагивал, готовый в любой момент оттолкнуться от воды и унести хозяйку подальше.

Ни я, ни Славик почему-то не торопились лезть к Леониду с вопросами. Двигались за ним в тишине. Сам он тоже не стремился объяснять значение своих действий. Но возвращаться, похоже, передумал. И Клару уже не убеждал отказаться от бредовой затеи испортить всем репутацию. Через некоторое время вспышка полыхнула опять. Леонид глянул на часы, затем продолжил кружить. Я толкнула в бок Славика и предложила ему поинтересоваться, ради чего мы тут танцуем. Тот отмахнулся.

После третьей вспышки Клара подала голос:

– Ты как? Разобрался?

– Не так всё просто.

– Да ну тебя. – Она резко бросилась к самолёту.

А я-то уже начала надеяться, что мы плюнем на позднее плавание и отправимся по кроватям.

– Интервал между вспышками ровно четыре минуты и двадцать две секунды, – сообщил Леонид. – Клара, вероятнее всего, тут временная аномалия. Такие возникают на местах трагической гибели. Ты меня слушаешь?

– Нет. Я поглощена мыслями о том, чего бы такого сделать. И вообще, цвет у вспышки приятный. Хочу чешую в такой выкрасить… а-а-а-а!

Крик Клары донёсся из-за камня, закрывавшего кабину пилота. Она тут же вылетела и принялась голосить:

– Он живой! Он живой! Он в стекло стучится!

Славик приблизился к ней и встряхнул за плечи:

– Ты о чём? Кто живой?

– Водяной? – осведомился Леонид.

– Лётчик. – Зубы Клары застучали, будто от холода.

– Какой лётчик? – пробормотала я.

Славик с Леонидом переглянулись. И отправились проверять. Я осторожно двинулась следом. Наверное, это всё-таки водяной. Какой лётчик, честное слово? Но Клара вцепилась мне в хвостовой плавник.

– Не ходи! Там тот лётчик, который управлял самолётом в сорок каком-то году. Жи-жи-живой… Там, главное, мидий много на стекле. Плохо видно кабину. А в одном месте окошко. Словно расчистил кто-то. И он стучится…

Я вдруг подумала, что она может говорить правду. Любой представитель русалочьего народа отлично знает, как выглядят водяные. Клара бы не перепутала.