Елена Суханова - Море, тайны и русалочий дневник

Очень захотелось начать стучать зубами. Прошло несколько томительных минут. Снова по воде пробежала вспышка. Мы вздрогнули.

– Но ведь этого не может быть… – наконец выдавила я. – С чего ты взяла, что это тот лётчик?

Мы не отрывали глаз от самолёта.

– Форма на нём. Да и… он же в закрытой кабине…

Тут из-за камня вернулся бледный Славик.

– Точно живой, – проговорил он, глядя на меня обалделыми глазами. – Стекло разбить хочет. Выбраться. А его водой заливает. А потом вспышка, и всё сначала…

Я подумала о том, что для сохранения душевного здоровья мне лучше не верить ушам.

– Но этого не может быть… ну, потому, что не может быть никогда. Ну… – Я жевала слова и растерянно поглядывала то на Клару, то на Славика.

Мимо спокойно проплывал косяк рыб. Вдруг стремительно выскочил Леонид, и рыбки испуганно порскнули в стороны.

Лицо умника в темноте казалось белым как простыня. Он заикался. Насколько вообще способно заикаться полуводное существо, умеющее передавать информацию в толще жидкости средствами, доступными морским животным.

– Он гибнет. Гибнет уже не в первый раз. – Леонид отчаянно жестикулировал. Волны расходились в разные стороны. – Для него время повторяется.

– Что это значит? – Клара закусила губу. Наверное, очень жалела, что отправилась сюда среди ночи.

– Я… я думаю…

– Ну, – поторопил Славик. Он тоже пребывал не в своей тарелке.

– Предлагаю вернуться домой, – пискнула я.

Очень страшно висеть вот так в море, ночью, рядом с самолётом, рухнувшим много лет назад, и знать, что лётчик всё ещё надеется спастись.

– П-полагаю, он п-переживает последние четыре минуты и двадцать д-две секунды своей жизни. Снова и снова. Все эти д-десятилетия. От вспышки до вспышки. К-каждый раз время для него перематывается назад. Каждые ч-четыре минуты. С секундами. А он, даже упав в воду… хочет сдвинуть фонарь. Выплыть. А вода п-поднимается…

Стало холодно. И весьма жутко.

– Вернёмся? – напомнила я о себе.

– Пожалуй, стоит, – кивнул Славик.

– Да вы чего?! – взъярилась Клара. – Вы что, не понимаете? Ему надо помочь! Лёня, какие есть способы прекратить эти бесконечные повторения?

– Я н-не знаю.

Тело Леонида покрылось гусиной кожей. Похоже, холод и ужас охватили не только меня.

– Как не знаешь?! Ты у нас всё знаешь! – Если Клара начинает кричать под водой, ультразвуком режет уши. Я как-то слышала. Ещё в Финском заливе. – Вспоминай! Придумай чего-нибудь! Мы должны ему помочь!

– Эт-то опасно. Во временные аномалии нельзя вмешиваться. Существует вероятность, что станет гораздо хуже.

– Ему? Ему уже не станет!

– А нам? – робко поинтересовалась я.

– Он понимает, что с ним происходит? – негромко спросил Славик.

– Каждый раз, – кивнул Леонид. – Ты же видел его глаза.

– Вот и сообрази, как спасти несчастного от вечного кошмара! – снова заорала Клара.

– Погоди. Погоди, – некая мысль осенила Славика. – Это ведь немецкий лётчик, верно? Да и водяной с ним! Чего жалеть-то?

И тут Клара переключилась на него.

– Чего жалеть? Какая разница, чей это лётчик? Он прежде всего человек! Ему надо помочь.

Я заметила, что невдалеке остановилась группа дельфинов. Они внимательно слушали нас.

– Как бы сказать. – У Леонида не получалось взять себя в руки. И я его понимала. Желание удрать подальше заклинивало. Но остальные всё решали проблему упавшего самолёта. – О временных аномалиях очень мало известно. Никто не знает, как это прекратить или обратить вспять. Никто не знает, прекращается ли это когда-нибудь само. Вдруг мы сделаем что-то не так и тоже пострадаем?

– Боишься? Плыви домой! – не унимаясь, вопила Клара. – Скажи только, что делать.

Дельфины подобрались ближе.

– Я же говорю, этого никто не знает. Возможно, надо перевернуть самолёт. Или даже взорвать его.

– Ларка, – Славик продолжал гнуть свою линию, – прекрати молоть чушь. Он немец. Если ты помнишь, именно они на нас напали.

Клара бросила на него убийственный взгляд.

– Сделай что-нибудь! Просто возьми и сделай. Не надо мне говорить о причинах возникшей войны. Он мучается. Он нуждается в помощи.

– Вообще-то она права, – неожиданно для себя брякнула я.

Возникла недолгая пауза, во время каковой в душе Славика явно шла борьба.

Краем уха я уловила перешёптывание дельфинов: «Ты глянь, снова ученики. Каждый раз одно и то же». По-моему, они посмеивались. Но в тот момент я не придала этому значения.

– Ладно, – видимо, Славик решился.

Он пожал плечами и ринулся к самолёту. Тут же остановился, повернулся, собрался что-то сказать. Затем передумал, дёрнулся. Всё-таки проговорил:

– Ладно, сейчас устроим.

Снова поплыл. Задержался возле камня. Помешкал. Пооглядывался.

– Ты не сможешь, – воззвал Леонид, и это подстегнуло Славика. Он слабо улыбнулся и исчез за камнем.

Весь задор Клары иссяк. Она обхватила себя руками, поёжилась и тихо произнесла:

– Я его прям даже зауважать готова. Ужас какой. Не верю, что это происходит с нами.

Из-за камня показалась голова Славика.

– Слушай, а у нас взрывчатки точно нет? – обратился он к Леониду.

– Откуда?

Славик вздохнул и вновь исчез.

Дельфины, медленно переместившиеся за мою спину, тоже вздохнули. Я повернулась к ним и собралась задать вопрос. Но вдруг раздался неприятный звук. Скрежет. Я ещё подумала, что Славик ломает самолёт. Хотя как? Услышала звуки ударов. А потом вспышка мелькнула несколько раз подряд. Вода закрутилась спиралью. Дельфины исчезли. Мне показалось, что нас всасывает громадная воронка. Но тут же спираль сменилась волной. И я перестала что-либо понимать. Утратила контроль над реальностью. Окружающий мир сменила мгла.

– Эй, приходи в себя, – голос доносился будто со второго этажа. – Скоро совсем рассветёт, и здесь, на пляже, вероятно, даже люди появятся. А ты лежишь с хвостом навыпуск. Непорядок.

Я с трудом разлепила глаза. Но фоне светлеющего неба виднелась чья-то голова. Волосы теребил ветер. Я поморгала и присмотрелась. Обаятельная улыбка. Приятный голос. Это казалось бы даже романтичным, если б я не чувствовала себя почти дохлой треской.

Начали возвращаться чувства. И тут же охватил ледяной холод. И ещё я ощутила гнусное онемение во всём теле. Попыталась сдвинуться, но треска, похоже, всё-таки сдохла. Причём довольно давно.

– Тихо. Тихо, – услышав мой стон, сказал незнакомец. – В горле пересохло? Воды попей. Легче станет.

Он бережно приподнял мою голову, и я поняла, что губ касается горлышко бутылки. Тут же принялась жадно пить. У русалов обезвоживание наступает гораздо быстрее, если долго находиться на берегу с выпущенным на волю хвостом. В таком случае вода необходима. Вероятно, я приличное время валялась без сознания.