Вячеслав Александров - Пение мёртвых птиц

Дима взял небольшую паузу, пока подыскивал нужные слова: «Какая она? Как подобрать к ней ключ?».

Для начала, и это прежде всего бросалось в глаза, Соня – девушка видная, чего не скрыть под неряшливостью «рабочей» одежды. А раз другие молоденькие красавицы, как Макаров только что предположил, перебрались в город, Соня точно находится в центре всеобщего внимания. Весьма вероятно, внимания «грязного».

Дима не раз видел, как в других, подобных деревеньках, мужички, что ни пятница, нажираются и начинают приставать к своим «первым на селе», при том у самих уже и жёны, и дети давно. Девушка в таких обстоятельствах или становится одной общей «подругой», или превращается в камень, выдавая отворот-поворот быстро, каждому и не глядя.

Соня, без сомнений, пошла по второму пути. О том свидетельствовал прежде всего её облик: она уделяла минимум внимания поддержанию собственной красоты, а может быть и вовсе намеренно (хоть и безрезультатно) скрывала её, не желая и впредь оставаться объектом вожделения деревенских пьяниц.

Охотник внимателен.

Хотя, пока всё это только домыслы. Диму долгое время приучали наблюдать, подмечать и дорисовывать картину мира до некой «условной полноты». И конечно, наспех сделанные выводы зачастую в последствии рушатся, потому как невозможно предугадать всего: действительность многообразна и неожиданна. Но наличие «рабочей версии» помогает сохранять чувство ориентации в пространстве, что порой оказывается важным не только на охоте, но и в быту.

К тому же, если отбросить сомнения, строгий, почти агрессивный взгляд девушки, сменившийся внезапной робостью, прекрасно вписывался в теорию. Соня словно «одичала» от отсутствия адекватного, не хамского общения с противоположным полом.

Внутренний нравственный стержень настойчиво запрещал Макарову злоупотреблять подобными вещами. Однако сейчас ему требовался ночлег, который нечем было оплатить. Поэтому Дима пустил в ход всё своё обаяние и показал очаровательную улыбку, которую ещё в школьные годы часами отрабатывал перед зеркалом.

– Мне нужно где-то переночевать, – вместо прямого ответа произнёс он, слегка пожимая плечами, как будто извиняясь за слишком долгую паузу, самого себя и предстоящую глупую историю разом. – Сегодня и завтра. Я путешествую, а мой автомобиль сломался. – Он потерянно указал большим пальцем себе за спину, где, конечно, не было никакого автомобиля, и снова неловко осклабился.

Чтобы убедительно улыбаться, нужно расслабить нижнюю челюсть, иначе улыбка будет выглядеть, как оскал. И не стоит забывать о мышцах в уголках глаз. Проще всего, конечно, быть искренним, но и без этого вполне можно обойтись.

– Отлично! – как одуванчик, пробившийся через асфальт, Соня воспрянула и расправила плечи, будто ощутила на себе роскошное платье вместо грязной куртки. – У нас очень уютные комнаты! Для путешественников самое то. – Она довольно упёрла руки в боки, а через секунду безотчётно махнула рукой на свой постоялый двор, словно без этой указки у Димы был шанс его не заметить, и радостно сообщила: – Все номера свободны!

Её лучезарная улыбка озарила Макарова. Тот на секунду стушевался и отвернулся слегка в сторону. Одно дело без остановки смотреть расслабленными глазами в лицо близким людям, но проделывать то же самое с незнакомцами – совершенно иной уровень. Здесь нужно долго тренироваться: если взгляд сам собой сосредоточится, собеседник начнёт чувствовать, как будто его сверлят. Тогда о всякой лёгкости в общении можно забыть.

– Но тут такое дело…

Этими словами Дима выиграл себе несколько мгновений на передышку, собрался с силами, и снова повернулся к Соне на вдохе:

– Понимаете… У меня совсем нет денег.

Набранный воздух заметно расширил диафрагму, отчего Макаров и сам стал как будто чуточку больше. Едва заметный эффект, но уверенность Сони мгновенно разбилась о него: девушка невольно отступила.

– Как?

И только.

Непонятно, чем отвечать на такой короткий вопрос, но если стоять и ничего не делать, Соня может просто «сорваться». Поэтому Дима тоже отступил на шаг, оставляя перед собой вакуум, который девушка сейчас же заполнила собой, машинально двинувшись следом.

– Путешествую налегке, – совершенно искренне сконфузился Макаров и развёл руки.

– Налегке далеко не уедешь, – дипломатично прокомментировала Соня.

По её лицу Дима понял, что слова прозвучали строже, чем она сама рассчитывала. Вдобавок он легко вытерпел колкость, отчего девушку снова «отбросило» назад, как если бы она попыталась сокрушить стену, вооружившись мечом.

– Да, – согласился Макаров, наступая. – Время от времени я подрабатываю. То тут, то там. В городе всегда есть деньги для тех, кто умеет работать руками. Небольшие, но хватает на бензин и еду.

Глаза Сони метались: она то начинала рассматривать Диму, то через секунду, уже стыдливо опускала взгляд, точно, чтобы поглядеть на него, ей приходилось смотреть против света.

– На бензин и еду? – немного загнанно переспросила Соня.

Дима приблизился слишком сильно и почти нарушил её зону комфорта, но вовремя нащупал черту и отпрянул.

– Да.

– А где же тогда ты спишь? – крепнущим голосом пробормотала девушка.

Казалось, будто она наконец уловила странный ритм «качель» их диалога, как Макаров тут же обманул её, внезапно подавшись вперёд.

Слишком близко: теперь Соне приходилось стоять, запрокинув голову, чтобы не пялиться Диме в подбородок.

– В автомобиле. На заднем сидении.

Девушка продолжала стойко держать взгляд. Дима позволил ей выиграть и в последний раз отступил.

– Вообще-то, если руки не кривые, то работа бывает не только в городе, – по-хозяйски сказала Соня, развернулась и направилась за калитку к крыльцу.

– Вместо денег дам спальню, – бросила она через плечо.

И это было полностью её решением.

Оказывается на трассе, за триста метров до поворота на Тихозёрку, раньше стоял красивый стенд с указателем, сообщающий, что повернув направо, водитель может обнаружить ночлег на постоялом дворе у Сони. С месяц назад поднялся сильный ветер, он уронил стенд и сломал несколько стареньких деревьев в самой Тихозёрке. Обошлось без происшествий, но с трассы стенд больше не был виден.

Соня уже поручала землякам восстановить указатель, даже оплатила вперёд, как водится, бутылкой. Той бутылки давно и след простыл, а работа так и не начиналась. Никакая ругань достижению консенсуса не способствовала. Стенд остался валяться там в траве, потому что Соне не на чем было забрать его в Тихозёрку. Она только накрыла указатель полиэтиленом для сохранности, а сама перешла в режим обиженного женского выжидания, не упуская шанса при каждом удобном случае капнуть на мозги лентяям.