Юля Лемеш - Хранитель времени

– Черт-черт-черт, – высказалась я.

Дальнейший диалог также был проговорен вслух.

– Это возможно?

– Нет, это невозможно, но это происходит.

– Ну да, и хуже всего то, что это происходит со мной.

Блеющий звук собственного голоса меня окончательно доконал. В глазах возникли ярко-синие искры. Они мешали смотреть, но к моей радости, быстро исчезли.

Теперь я ощущала себя владелицей мешка с неприятностями, который неплохо бы пристроить на чужие плечи.

– Какие нафиг неприятности. Тут дело пахнет убийством. Убийством меня. Ну почему ты уехал? – упрекнула я Дэна так громко, что зазвенело в ушах.

Живот пока не болел. Я вслушалась в ощущения организма. Начало тошнить.

– Я не хочу умирать прямо сейчас. Я не крыса. Меня так просто не убьешь.

Желудок волновался вместе со мной, слушал мои мысли и запротестовал, приведя кишки в повышенную боеготовность.

Вроде бы крысы нейтрализуют яд большим количеством воды. Воды было вдоволь, и я пила ее, пока она не дошла до горла. По моему мнению, больше выпить было невозможно. Воде во мне было тревожно и она стремилась вырваться наружу.

– Наверное, яд начал действовать, – мрачно решила я.

Решительно переодела трусики на абсолютно новые. Постирала те, что были на мне. Вытерла зеркало в ванной. Вроде бы теперь и помирать не стыдно. Но лучше бы выжить.

Собралась с духом и позвонила Вове. Больше некому было поплакаться. Выглядело это так – я у окна, трубка у уха, Вова почти напротив, тоже с телефонной трубкой в руке. Между нами – двор, посреди которого валялся полудохлый от жары Маркел.

– Всю жрачку сложи в пакет и выбрось. Нет, лучше в три пакета – а не то кошак сдуру отравится – посоветовал Вова. Да не стой ты столбом – выполняй.

В пакет полетел сахарный песок, соль, салат, остатки хлеба. С конфетами расставаться не хотелось. Они в таких обертках – внутрь яду не напихаешь. Зато пришлось выбросить растворимый кофе, какао и чай. Унитазу достался салат, когда его вода смывала, мне снова показалось, что он розовый. Больше ничего съедобного у меня не оказалось.

– Вова, а я мороженое съела. Оно в морозилке было.

– Ну, что я тебе могу посоветовать – рвотное. Желудок очистить нужно. Выпей много воды, сколько влезет, ну и два пальца в рот. И не ной – лучше так, чем на кладбище.

Как только он договорил, вода поняла, что он нее требуется и ломанулась из меня вон.

– Теперь я точно сдохну, – других мыслей в голову не приходило, а внутренности норовили перекрыть мне кислород.

Процесс закончился. Мне стало совсем плохо. Гадко и мерзко. Как после тяжелой болезни.

– Щас к тебе Панк заглянет. Замок проверит, – предупредил Вова.

Не буду врать – меня согрела тревога в его голосе.

Панк ворвался как ураган и принялся меня рассматривать. Не найдя трупных пятен, немного успокоился и приказал.

– Ну ка покажи язык.

Язык был одобрен, плечи обняты, шею поцеловали, но как-то слишком неопределенно и быстро.

Велев мне лежать ровно и под одеялом, Панк ушел исследовать место преступления.

Замок оказался в порядке. Следов взлома не было заметно, а ключи были только у меня и у мамы. Запасные валялись в ящике стола. Я проверяла – они никуда не делись.

Под одеялом поначалу меня трясло как в лютый мороз. Но потом тело пригрелось и угнездилось калачиком.

– Наверное, твой друг забыл сказать про крысиный яд. Увидел крысу и решил тебя от нее избавить, – выдвинутое предположение меня более чем устраивало.

Но проверить эту версию пока не было никакой возможности – Дэн парил в облаках. Хотя – нет, он уже по норвежской земле топает и дико радуется. А пока он не вернется – я его беспокоить не стану. Ну что толку-то? Он начнет волноваться, а помочь не сможет.

– Ты хоть В контакте ему сообщение оставь, – посоветовал Панк. – А ценного ничего не пропало?

Обыскав квартиру, мы пришли к двум выводам – у меня ценного ничего, кроме книг, ноута и фотика, нет, но и на них злодеи не позарились.

– Сразу видно – ты не родилась с серебряной ложкой во рту, – высокопарно высказался Панк и ласково добавил, – Мышь ты церковная.

Он явно одобрял мое скудное имущество, рассматривая библиотеку, которой я втайне гордилась.

– Но замок поменять надо.

Сегодня на Панке черная майка с рожей гоблина, и просторные льняные портки такого же цвета. Совсем недавно он истекал потом в плотной футболке, какой-то кошмарной жилетке и джинсах. А теперь даже казаки заменил на сандалии. Принципы сдались под натиском жаркой погоды. Это я одобряю. На то они и принципы, чтоб их нарушать.

Изучив надписи на пакетике из-под яда, Панк грустно присвистнул, ясное дело – там написано, что людям эту отраву кушать категорически противопоказано.

– Заходи, оладьев поешь, – в басе Вовы звучали интонации бабушки-старушки.

– Ну ни фига ж себе дела! Теперь точно погода изменится. Вова. Сам. Испек оладьи, – переживал Панк.

На минутку прыгнув под холодный душ, я пошла за оладьями. Панк сопровождал меня, придерживая за плечи. Сначала мы шли в правильном направлении, но потом Панк внезапно развернул меня и остановил у входной двери. Уставился на синий указатель номеров квартир и замер.

– А почему у вас нет тринадцатой квартиры?

– Потому. В нашем дворе ни в одной парадной ее нет.

– Да ну? – он был так удивлен, что зачем-то прижал меня покрепче, растревожив бабочек.

У меня даже голова закружилась. Мир вертелся вокруг нас медленно. И мне не хотелось прекращать это вращение.

– Пропала, девка, – довольно громко высказалась соседка Люба, посматривая на нас в окошко.

Мне кажется, ей Панк нравился. Она на него всегда по-особенному смотрела, жалостливо так. Но раз он на нее ноль реакции – обозлилась.

– Сдобная какая, – задрав голову, похвалил Панк.

– Перебьешься, – Любин голос звучал неприветливо.

– И сердитая. Не в моем вкусе, – гораздо тише прибавил он, сопровождая меня до Вовиной парадной, – Гляди-ка – и тут нет тринадцатой.

Вова встретил меня неожиданным сообщением.

– Падай на кровать и дыши спокойно. Я тебе пальпацию живота делать буду.

И, правда – сделал. Начал мять мое пузо. Сам мнет, а лицо потустороннее, словно он пальцами внутрь заглядывает. Больно не было. Было как при щекотке. Я смеялась, а Вова глубокомысленно перебирал своими деревянными пальцами мой живот.

– Пузо мягкое, безболезненное, – постановил он и прибавил, – Оладьев не будет. Тебе сейчас полезнее супа поесть. Так что – приступай.

– Это кулинарное рабство! – вяло возразила я, но покорно поволоклась на кухню.

К моему удивлению Вова решил обойтись банкой консервированной горбуши. К которой прилагался пакет овсяных хлопьев, луковица и пять картошек. По всей видимости, все это дело нужно покидать в кастрюлю и суп готов. Вздохнув, я начала резать лук.