Андрей Дыфо - Дар Прозерпины

– Андрей, а ты здесь что делаешь?

Андрей обернулся, ища глазами обладателя голоса.

– Что здесь делаешь? – повторил уже почти в самое ухо голос, принадлежащий, как оказалось, Полетаеву. – Я же тебе строго-настрого запретил выходить из управления!

Кого-кого, а своего начальника следователь меньше всего ожидал здесь увидеть.

– Я… решил… – Андрей повернулся к Полетаеву, у которого был очень строгий и озабоченный вид, и осекся н а полуслове.

– Ты хоть понимаешь, что нарушил приказ?

– Понимаю, Иван Петрович, но – в интересах следствия…

– Да мало ли что эти «интересы следствия» от тебя потребуют! Это еще не значит, что можно так просто нарушать приказы начальства! – Полетаев энергично взмахнул в воздухе рукой, и запечатанная пачка денег – по виду валюты – шмякнулась на пол. Полетаев осекся на полуслове и наступил на пачку ногой, будто ничего не произошло.

– А вы, Иван Петрович, что здесь делаете? – спросил ничего не понимающий Андрей.

– Я? Я – ничего, – уже совсем другим, каким-то униженным, обиженным, загнанным, затравленным и уж никак не начальственным тоном, ответил Полетаев, – я тоже… вроде как веду следствие…

– И есть какие-нибудь результаты?

– Нет, пока нет. Ну, ты иди, а мне пора, – грустно сказал Полетаев, – продолжай свое расследование. – И чуть не силой развернул Андрея и подтолкнул прочь.

Андрею очень не понравилась вся эта сцена, вид надломленного начальника больно резанул, и, уже отходя от Полетаева, он краем глаза увидел, как тот со вздохом присел на корточки – вроде как завязать шнурки, на самом же деле подхватил выпавшую пачку денег и засунул ее обратно во внутренний карман пиджака. Глаза Андрея, помимо его воли, наполнились влагой, и он еле сдержался. В голову закрались нехорошие подозрения. Но он отогнал их от себя и подумал: «Надо продолжать расследование и закончить его несмотря ни на что».

Андрей вновь принялся внимательно приглядываться и прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Несколько вновь прибывших искали встречи с Иваном Ивановичем Ивановым и спрашивали то у одного, то у другого гражданина, как его найти. Услышав, что кто-то ищет Иванова, высокий грузный мужчина, в котором следователь узнал директора мелькомбината и старого знакомого Полетаева, неоднократно появлявшегося в управлении в качестве свидетеля по разным делам, а порой и просто как, подошел к ним и показал в сторону большой ширмы вдоль одной из стен помещения.

Перед ширмой толпилась немалая очередь, которая, впрочем, шла довольно быстро. Заходившие туда люди через минуту-другую выходили с обратной стороны и смешивались с остальными. Следователь, как и все прочие, осведомившись, «кто крайний», занял очередь. Он заранее подготовился к диалогу с Ивановым и просчитал несколько возможных вариантов развития беседы. Конечно, одной-двумя минутами здесь не обойтись, и у него закралась крамольная мысль, не пропустить ли вперед старичка в халате с ворохом каких-то бумаг, которые он нетерпеливо, с упоением, то вынимал, то снова складывал в папочку с завязками. Правда, папка была довольно велика, и Андрей подумал, что этот персонаж уж точно застрянет надолго, а откладывать разговор если не с главным подозреваемым, то уж точно с главным свидетелем Макарову не хотелось. Наконец, очередь подошла. За ширмой послышалось нетерпеливое «следующий!», и Андрей вошел.

Когда он увидел, с кем ему придется иметь дело, все заранее разработанные сценарии пошли прахом. Перед следователем сидел скелет, одетый в безукоризненно черный костюм без единого намека на белые и вообще светлые нити, и что-то черкал костлявой рукой в блокноте.

– Я вас не вызывал, – сказал скелет.

Макаров сглотнул, но, успев взять себя в руки, ответил:

– Иванов – это вы?

– Да, а вас что-то смущает? – Иванов ответил вопросом на вопрос и поднял голый череп, вперившись в следователя пустыми глазницами. На миг Андрею почудилось, что на него смотрят изнутри черепа… И даже не на него, как на физическое тело, а куда-то вглубь, пронзая насквозь могильным холодом душу. Андрей совладал с нервами и не поддался панике, достал из кармана удостоверение, свидетельствующее о том, что он ведет расследование по заданию самых высоких государственных лиц.

Череп ухмыльнулся.

– Ну и зачем ты мне суешь это под нос? Я могу тебе еще и не то показать! – С этими словами Иванов вынул из кармана потертую «корочку» и бумагу, согласно которой все, чем располагал сейчас Андрей, сродни детским игрушкам. То было удостоверение высокого чина «компетентных органов», а в бумаге каждый обязывался оказывать Иванову Ивану Ивановичу всякое содействие.

– То-то и оно! – назидательно произнес Иванов, – Удостоверение удостоверению – рознь!

Следователь убрал свою «корочку» и задал вопрос в лоб:

– Что означает вся эта мистификация? Я требую объяснений!

Иванов сложил на груди костяшки пальцев и спокойно ответил:

– А по какому, собственно, праву! – и, помолчав, добавил уже мягче: – Ну куда ты лезешь? Куда? Мы же тебя не вызывали, вот и сиди спокойно!

– Я обязан довести следствие до конца.

– Хорошо. Я тебе наскоро объясню, что смогу, а ты пообещаешь мне удалиться отсюда восвояси. Устраивает?

– Нет. Я не иду ни на какие сделки. Мне нужна вся правда о том, что здесь происходит, а не ее крупицы, точно крохи с барского стола.

– Ишь ты, какой шустрый! Будешь много знать – скоро состаришься. Ладно. Если ты не идешь ни на какие уговоры, скажу тебе лишь одно, хочешь ты этого или не хочешь, но то, что запущено, – не остановить. То, что сделано, – не вернуть назад, и ни от меня, ни от тебя это не зависит. Впрочем, смею тебя заверить, рано или поздно всё кончится. Причем, в данном случае довольно быстро. А теперь прочь отсюда, не мешай моему торжеству!

От Иванова вдруг с новой силой пахнуло могильным холодом, он громко хлопнул костяшками ладоней. Андрей раскрыл глаза…

Он готов был побиться об заклад, что еще секунду назад разговаривал в здании почтамта со скелетом! Сейчас же он находился у себя дома за столом, а за окном угасал свет прошедшего дня. Андрей устало добрался до кровати и, не раздеваясь, лишь скинув из последних сил ботинки, повалился и сразу заснул. Если бы вы знали, сколько сил отнимает беседа с ожившими скелетами!

Шабаш, не прекращаясь ни на минуту, продолжался день и ночь. Наутро второго дня стало окончательно ясно, что зал в Главпочтамте не сможет вместить всех посетителей, собранных Ивановым, и тогда Главный распорядитель, как все чаще себя называл Иван Иванович, приказал всем двигаться в направлении городского стадиона, где, по его словам, гостей ожидал поистине царский обед!