Нина Еперина - Голос крови

«Вот до конца все опишу и отвезу». – утешала она сама себя, тем более, что ее труд приближался к концу.

Света реагировала на все по-другому, по-своему:

– А давай все, что ты уже собрала и написала, спрячем у кого-то третьего, нейтрального. На всякий случай! У меня есть знакомая, шапочная. Она очень славная тетка и не будет рыться и читать твои материала. У нее будет самое безопасное. Она одинокая и детей нет. Тоже хорошо. Дети могут сунуть нос куда не надо.

А Таня решила перестраховаться, на всякий случай. Она должна размножить дописанный и собранный воедино материал, но вот во скольких экземплярах? Вечером она сидела дома и считала.

«Андрей, папа, Света, тетка, акушерка Екатерина Ивановна, и кто еще? А никого. И тут ей вспомнилась ее любимица тете Маша. Вот кому можно будет доверить свой материал. И еще Генриху Степановичу. Это семь. Все. Ну. Один у себя еще нужно где-то спрятать. Нет! У себя не нужно. Нужно его отдать Юре! Вот и все. Что-то все-таки выживет. Значит, нужно размножить в восьми экземплярах» – подытожила Таня и подумала:

«Я ненормальная. Какого куста я боюсь? Ведь нету даже предпосылок к тому, что кто-то может мне чем-то угрожать. Это все ерунда. Вот съезжу к Андрею, а по дороге заеду к папе и все им развезу!» – утешала она сама себя.

Утром ее увозил большой, комфортабельный автобус. На остановке она встретилась со Светой, объяснила свой отъезд вызовом в министерство и отдала ей только одну папку, ничего, почему-то, не сказав про остальные. Она сама удивилась своему решению, но в голове застряли слова Ангела, про то, что Света ему, почему-то, не нравится.

Дома у родителей Таня не была несколько лет. Все по телефону, да по телефону. Матери дома опять не было. Она оказалась в Праге на каком-то семинаре. Ба Тоня тут же заквохтала и, как наседка, стала ходит кругами вокруг Татьяны, стараясь всунуть ей в рот пирожок с ее любимой капустой и налить ее любимый клубничный компот в большую кружку с надписью ТАНЮШКА. Она очень постарели, и передвигалась уже с трудом, что не мешало ей суетиться по дому, как здоровому человеку. Они пообнимались и посидели так, в обнимку, на диване, поглаживая друг друга по спине, пока папа не выглянул из-под газеты, буркнул приветствие и не закрылся ею опять.

Таню так не устраивало. Она приехала поговорить именно с отцом, поэтому подошла, забрала газету у него из рук, сложила на столе, взяла за руку и повела в кабинет. Евгений Павлович такого не ожидал и сразу посерьезнел лицом.

– Что-то случилось, дочь? – удивленно спросил он. – Какие-то неприятности?

– Папа. Я не буду долго и нудно рассказывать тебе, что и как случилось, и произошло. Я тебе привезла документы. Во-первых, ты их должен прочесть. Все. Обязательно. Во-вторых, ты должен их где-то спрятать, на всякий случай. А потом ты мне позвонишь, а лучше не звони, а напиши самое простое обыкновенное письмо на мой почтовый адрес со своими мыслями по этому поводу. Так будет надежнее. Очень тебя прошу. Прочти, не откладывая в долгий ящик. От этого зависит жизнь и судьба твоей дочери…. Понял?

Отец молча кивнул головой. Вид у него стал очень перепуганный.

Андрей же от подобного вступления пришел почти в шок, молча сел за свой рабочий стол в кабинете и стал просверливать Таню рентгеновским глазом.

– Так! Что уже натворила? Или это что-то другое?

– Другое, друг мой! Другое. Но сначала все прочти. Только потом мне не звони и не приезжай. Моей жизни может угрожать опасность. Напиши мне письмо на мою обыкновенную домашнюю почту. Я жду твоего резюме. А еще у меня к тебе просьба. Отвези одну папку Генриху Степановичу. Пускай прочтет и тоже подумает над всем над этим. Хорошо?

Слава Богу, тетя Маша была жива и даже здорова. У нее стал здоровый, румяный вид и хорошее настроение. Она все так же работала в бывшей Таниной лаборатории и дела у них шли отлично! Они открыли Акционерное общество и во всю занимались перфораном, который пользовался неимоверным спросом в медицинской среде, как у нас на родине, так и за рубежом. Заказов было достаточно и это тетю Машу очень радовало.

Она даже не удивилась Таниному приезду и вдруг сообщила, что уже несколько раз видела во сне Сашу и поняла, что это неспроста. Она ее можно сказать, ждала. Таня такого не ожидала. Они поговорили, повспоминали, поплакали, и тетя Маша все поняла правильно и сразу.

– Надо спрятать – спрячем! Отчего ж не спрятать. Для хорошего человека можно все сделать. Хочешь, и тебя спрячу. Даааа! А что. Вот оставайся у меня жить, и никто тебя не найдет. Ты ж никого не убила? Нет? Не обокрала? Нет? А так-то все мы грешны. Да! А что там у тебя? Секреты?

– Ой! Тетя Маша, секреты. Еще какие секреты! Но я бы хотела, чтобы ты прочла. Только в обморок не падай и не подумай, что я свихнулась или сошла с ума. Это все, правда. Да. Если захочешь со мной связаться, пиши на домашний адрес письмом. Хорошо?

Домой она не стала заходить, а сразу отправилась в клинику. В сумке лежала еще две папки, и их нужно было определить. Одну нужно было отдать Екатерине Ивановне. На счастье она оказалась на дежурстве.

– Екатерина Ивановна. Голубушка. У меня к вам дело. Нужно чтобы вот эти документы вы где-то припрятали до поры до времени. Можно прочесть, но как-то по листочку, а всю папку держать не дома, а у надежных знакомых. Когда все прочтете, тогда все поймете. Хорошо?

– Да уж хорошо-то хорошо. Это про наш с вами последний разговор? Я поняла. Я еще тогда подумала. Вот отчаянная баба, ведь полезет куда не надо. Полезла?

– Полезла. А что делать? Кто-то же должен что-то делать.

– Кстати. Я тут подумала, что вам это тоже необходимо знать. У нас в нашем абортарии есть такой какой-то левый приборчик. Почему-то всегда справа от гинекологического кресла в операционной стоит, и весь материал после аборта вначале туда сливают, а потом опечатывают в отдельном контейнере и сдают опять куда-то под большим секретом. И все делают вид, что про это ничего никому не известно. Очень это все странно. Опять ведь полезете и туда? Ну, удачи тебе, родная. Храни тебя Господь! – и перекрестила прямо в рабочем кресле за столом.

«Интересная история. – подумала Таня. – Это, наверное, именно то, про что я читала, насчет жертвоприношений младенцами, точнее получение ГАВВАХА через убийства не родившихся детей. Ужас! Значит, и это тоже уже присутствует?

Компьютерный гений сидел, конечно же, носом в компике, как звал он его, загородившись от мира звуков наушниками. Таня постучала ногтями по спине, и Юра, сдернув наушники, подбородком спросил: «Что надо?»

– Юрочка! Мальчик мой! Бумаженции мои припрячь!? Можешь почитать, но никому. Понял?

– Будь спок! Док! Все будет ништяк! – и опять загородился от мира наушниками.