Елена Суханова - Лучезарный след

– Я, знаешь ли, испытала. Разве не у всех так?

– Нет. Приблизительно у половины. Это ещё от тяжести заклятия зависит. В общем, всё не просто. К тому же я не могу отменить колдовство, что тебе тоже прекрасно известно. Такое встречается не так часто, но и неудивительно.

Она замолчала, отрезая кусок хлеба.

– Мы к штанишкам перейдём сегодня? Или я могу поспать, пока ты шамкаешь?

– В своё время – мы тогда ещё в школе учились – никак не могли разобраться с побочными действиями Ягодиного чародейства. А такие вещи надо узнавать. И чем раньше – тем лучше. У неё всё выходило идеально. Без сучка, без задоринки. А нас так и подмывало. И мы обратились в специальную контору. Есть организации, занимающиеся изысканиями подобного рода. Мы, значит, с Ягодой туда приходим, а нам говорят: «Девочки, сотрудники поголовно сейчас заняты. Либо придётся подождать месяц, либо оплачивайте услуги практиканта». Мы согласились на практиканта. Думаем: ну зачем нам умудрённый, въедливый дядька? Лучше молодой, красивый, интересный. Так веселее. И дешевле. Но вопрос цены нас в то время мало занимал. Так мы познакомились с Берестом. Он учился в Чародейной высшей школе. Это на Острове. Крутейшее заведение. Писал диплом. Ему требовались данные как раз по побочным действиям. И началось. Встречались мы каждый день. Ягоду исследовали. Я втюрилась. Берест, он такой…

– Я про Славомира то же самое слышала, – пришлось напомнить. – Штанишки.

– Не перебивай. Я к штанишкам и подбираюсь. А сметана есть? Ну ладно, не делай такие глаза! Ковырялся Берест долго. Месяца полтора. Мог попросить помощи у опытных Чародеев, но ему гордость не позволяла.

– Что значит «ковырялся»? – с некоторым трепетом полюбопытствовала я.

– Да ничего. Слово просто. Он изучал предметы, заговорённые Ягодой. Людей. На мне в основном пробовали. Иногда – на нём. Исследовал действие предметов на людей. И людей – на предметы. Тебе не понять. В итоге выяснил. Видела бы ты, как он радовался. Потому что отыскать такое редко кому удаётся. Пригласил Ягоду в трактир и говорит: везение в игре. Хочешь ли ты, чтоб об этом кто-нибудь узнал? Дело тонкое, не каждый разглашать станет. Заговорить оберег на удачу в игре любой Чародей сможет. А вот чтобы человек не хотел и делал совсем другое, а удача сама подваливала… таких известно шесть колдунов на весь мир. Это не означает, что их действительно шесть. Кто-то вообще не имеет понятия о побочных действиях своего колдовства. Кто-то замалчивает. Не хочет светиться. Вот Берест Ягоду и спросил, желает ли она стать седьмой. Если б официально зарегистрировали, то мороки много. Всем людям, кому она Чародейные услуги оказывает, запрещали бы играть. Отслеживали. Что, конечно, клиентов бы отбивало. Наверное, Берест уже тогда влюблён в Ягоду был. Хотя со мной проводил больше времени. Скорей всего, я просто на него вешалась, а он не знал, как отвязаться, да?

Я промолчала. Вот ещё, комментировать!

– Просто он обязан был известить своё руководство. Побочные действия такого плана фиксируются. Это – закон. Но Берест вроде как не сотрудник, а практикант. Он посчитал, что может обойти правила. Ещё месяц мы проверяли догадку. Вообще-то, Берест противился тому, чтобы мне говорить. Утверждал, что лучше никому не рассказывать. Он прав по-своему. Но мы с Ягодой тогда ничего не скрывали друг от друга. Я и Берест посещали разные игрома, их раньше в Великограде больше было, с амулетами, заговорёнными Ягодой от беды, и всё испытывали удачу.

– Но насколько я знаю, – вступила я, прожевав очередной пельмень, – во всех игорных дворцах и подвалах проводится магическая проверка на наличие всякого магического везения.

– То-то и оно. Нынче в каждом игроме стоит Чародейная рамочка, да ещё колдун с детектором прогуливается. Ты знаешь, что эти детекторы у Численных не работают? Только у волшебников. Так вот. Есть куча желающих срубить резаней по-лёгкому. Самый простой способ – купить у Чародея подвесочку, специально заговорённую, чтоб тебе привалило. Если Чародей талантливый, то она даже будет работать. Обрати внимание, я сказала «СПЕЦИАЛЬНО заговорённую». Некоторые ещё выколки делают. Амулеты со временем перестают работать, а выколки – нет. Но с ними хлопот больше. Всё, что заговорено СПЕЦИАЛЬНО, дядька на входе несомненно обнаружит. А вот если оберег, – Лучезара вытащила из обилия злата-серебра, висевшего у неё на шее, кулон в виде лошадки и показала мне, – заговорён от неприятностей, чтобы мне кирпич на голову не упал в подворотне, то детектор покажет лишь неупавший кирпич. Побочное действие никто вот так сразу распознать не сможет. А работать он тем не менее будет. Сейчас ведутся разработки, насколько я слышала. Однако это слишком редкое побочное действие, чтобы заниматься такими вещами всерьёз. Так я в своё время и выигрывала. Из «Трёх княжон» много унесла. Попала в чёрные списки. А Берест не наглел. Потихоньку везде пруху испытывал.

Я вспомнила, как сильно желала выиграть у Ратмира.

– Что-то не поняла. С джинсами то же самое? Ты мне предлагаешь играть пойти? В «Три княжны»?

– Можно в «Три княжны». Можно в «Яхонт», – проговорила Чародейка, откидываясь на спинку стула. Её радостная физиономия сияла. Это от пельменей? Или от собственной значимости? – Но, вообще-то, я хотела предложить сыграть со Славомиром. Он, слышала, тоже к покеру страстью пылает. Да, Вьюжина, с джинсами та же история. Если Ягода сделала в салоне причёску, то клиентке и тогда везение привалит. Но нужно учитывать одну препону. Удача – штука не бесконечная. Все побочные действия рано или поздно развеиваются. Через день, через месяц… Конкретное – держится около двух месяцев. В течение третьего – медленно затухает. Затем всё. Дату на штемпеле посмотри. Почти два месяца прошло. У тебя считанные дни остались.

Ох!

– А вдруг не сработает? – растерянно вопросила я. – Продую Славомиру последнее. Нет, я так не могу.

– Потренируйся на Ратмире. Дубинин ему тоже должен. Не так опасно.

Ну вот, опять Делец. На этом бы я потренировалась.

Но вслух отмахнулась:

– Да ну. Как-то это нечестно.

– Ты со своей патологической любовью к справедливости так и будешь сидеть на овсянке. А ведь не хочешь Славомиру отдавать свои кровные. Что ты в копилочку складируешь? Выплату, зарплату и…

– Десять гривен, – договорила я. – Со Славомиром как раз о честности вспоминать не стану. Он сам виноват. Опозориться просто не хочется.

– Не опозоришься, – авторитетно заявила Верещагина. – Почему он виноват?

– Да потому! Самому стоило с тобой объясниться. А не ждать, что всё за него другие решат. Он, видите ли, платит.

– А, вот в чём дело, – Лучезара заметно опечалилась. – Берест сам со мной разговаривал.