Сергей Пономаренко - Седьмая свеча

«Нет, Маня, ты не права. Права пословица: не родись красивой, а родись счастливой. А я счастлива: случай и мои усилия помогли мне избавиться от Ольги, и теперь я ее наследница. Все, чем владела Ольга, станет моим, даже ее муж Глеб. Природа обделила меня красотой? Ничего, красивые вещи и косметика скроют этот недостаток. А теперь прочь отсюда! Жаль, что беременность не дает мне возможности отметить свой триумф и залить вином плохое настроение», – размышляла Галина.

– Смотри, как Иван Степанович старается, – услышала она рядом разговор вполголоса и насторожилась, – как будто самого дорогого человека хоронит. А ведь Ольга была женой его заклятого соперника, Глеба Леонидовича. Если бы тот в тюрьму не попал за убийство, то недолго бы «царствовал» Иван Степанович на своей должности. Еще неизвестно, убил ли Глеб Леонидович ту женщину? Мирный он был человек, на него совсем не похоже.

– На Чикатило тоже никто бы не подумал, что тот убийца, – возразила другая женщина и после паузы добавила: – Хотя на Глеба я бы подумала в последнюю очередь.

– Убивал или не убивал – это другой вопрос. Главное, что после того, как Глеб попал в тюрьму, отношения у Варавы и Ольги значительно улучшились, можно сказать, они максимально сблизились.

– Да что вы здесь такое говорите, у гроба покойницы! – вмешалась в разговор третья женщина. – Как вам не стыдно!

– Галя, неужели это ты? – услышала она, обернулась и с удивлением увидела бабу Марусю из Ольшанки.

Рядом с ней заметила еще нескольких односельчан. Галина сдержанно поздоровалась с ними.

– Галя, ты теперь совсем городской стала! – одобрительно сказала баба Маруся, оценив внешний вид девушки. – Вот только какая незадача! Мы узнали, что с Олечкой приключилось, – она вытерла платочком слезящиеся глаза, – и приехали забрать ее тело, чтобы похоронить на родине, в Ольшанке, рядом с Ульяной, Манькой, а этот плешивый, – она указала пальцем на Ивана Степановича, который как раз произносил прощальную речь, – не отдает. Говорит, что ей здесь место. А мне председатель автобус дал и подмогу, чтобы Олечку сопроводить домой. А плешивый не дает! Нельзя ее здесь хоронить, да и время уже позднее. – Она с досадой махнула рукой. – Пошли, Галочка, еще разик попросим его.

Галя послушно поплелась за бабой Марусей. Иван Степанович после речи вновь обмахивался шапкой, точно веером.

– Что, соколик, притомился? Может, одумался и отдашь тело Олечки, чтобы захоронить его на ее родине, в Ольшанке? – ласково спросила баба Маруся.

– Гражданка, не несите ересь! – Маленький человек даже покраснел от возмущения. – Институт взял на себя организацию похорон гражданки Костюк и сделает это. А вы здесь не мельтешите. Приехали прощаться – значит, прощайтесь! А меня больше дурацкими вопросами не отвлекайте! – И он отвернулся.

Баба Маруся огорченно вздохнула. В это время рыжий поп начал отпевать покойную. Баба Маруся достала из кошелки несколько свечек, перетянутых шпагатом.

– Галя, возьми свечку. Никого из родных Олечки здесь нет, так хоть мы ее помянем. Жаль, певчих с собой не взяла! Пойду раздам свечки нашим односельчанам, для Олечки мы здесь самые близкие. – И она исчезла в толпе.

– Иван Степанович, возьмите свечку и прочитайте про себя «Отче наш»! – услышал Варава голос рядом с собой, и с удивлением уставился на худощавую девушку, протягивающую ему горящую свечу. Что-то в ней было необычное, скорее всего, большие черные глаза, которые словно рентгеном просвечивали, при этом ничего не выражая. Он хотел, по своему обыкновению, «взбрыкнуть», а получилось застенчивое:

– А зачем это?

Девушка приблизила свое лицо к нему и прошептала:

– Вы ведь любили ее и были любимы! Я это точно знаю, как и то, что той ночью в Ольшанке она была не одна, а вместе с вами. Но об этом известно только мне!

Ивана Степановича охватил леденящий ужас. Он вспомнил ту страшную ночь, когда по просьбе Ольги отвез ее в Ольшанку, вспомнил, как она прибежала к нему, перепуганная, и уже потом, гораздо позже, он узнал, что она кого-то ранила в том селе, одного или двух человек. По этому факту было возбуждено уголовное дело, и только смерть Ольги положила конец расследованию. А теперь эта девчушка с черными глазами, которым нет сил сопротивляться, заявляет, что знает об этом!

Он послушно взял свечку и начал едва слышно читать молитву «Отче наш», хорошо знакомую ему из деревенского детства. И отрешился от всего окружающего, будто этим мог помочь любимой женщине, которая теперь лежала в гробу на холодном каменном постаменте.

Когда он пришел в себя, странной девушки рядом не было, так же как и свечки, которую он только что держал в руке, ощущая, как горячий воск стекает по пальцам. Остались лишь следы воска и ощущение, знакомое ему в детстве, как будто он только что как следует выплакался.

– Просто наваждение какое-то! – прошептал он и непроизвольно перекрестился.

Сегодня все шло не так, из-за массы недоразумений они настолько задержались. Началось с того, что в морге не могли найти тело Ольги, хотя санитар помнил, что подготовил его и уложил в гроб. Лишь потом выяснилось, что его по ошибке погрузили в другой автобус, а выяснилось это, только когда приехали на место. Интересно то, что ее тело перепутали с телом пожилого мужчины. Иван Степанович представил себе лицо вдовы, когда подняли крышку гроба, и она обнаружила под ней вместо горячо любимого супруга молодую красивую женщину. Он, неожиданно для себя, громко хихикнул, но сразу же спохватился, покраснел, и получилось какое-то хрюканье.

Распорядительница скомандовала:

– А теперь родственники, друзья, знакомые могут попрощаться с Ольгой Викторовной.

Галя подошла к гробу, склонила голову, последний раз посмотрела на Ольгу и похолодела от ужаса. Ольга открыла глаза и насмешливо посмотрела на нее. Галю будто пронзила эта холодная зелень глаз! Ее тело парализовало от ужаса, она зажмурилась. Когда открыла глаза, ничего необычного не заметила. Покойница лежала с плотно закрытыми веками, лишь на лице немного поплыл грим. Окружающие вели себя как обычно; послышалось негромкое рыдание – это Нюра, бывшая одноклассница Ольги, приехавшая вместе с бабой Марусей, не смогла сдержаться.

«Неужели ЭТОГО никто не заметил?!» Галя не могла прийти в себя после увиденного. А Ивану Степановичу показалось, что покойница ободряюще улыбнулась ему, и он решил на ночь выпить снотворного, чтобы не приснился кошмар. Галя решила не сопровождать гроб до могилы, а поскорее возвратиться домой, чтобы ей еще что-нибудь не померещилось. У выхода из траурного зала ее задержала баба Маруся.

– Галюся, а свечку ты положила в гроб? – встревоженно спросила старушка.