Лилия Лукина - Рождение Королевы

– Дитя мое, нам с тобой сегодня нужно будет очень серьезно поговорить. И я настоятельно требую, чтобы ни одно слово из нашего с тобой разговора не дошло до Григория. Ты мне это обещаешь? – сказала ей Князева, когда она вошла в кабинет.

– Да, конечно, Тетушка! – заверила ее несколько озадаченная Елена.

– Ну, тогда присаживайся и прочти вот это, – Княгиня протянула ей листок бумаги. – Можно вслух.

Елена послушно села и начала читать:

– «Я, Маргарита Георгиевна Князева, поручаю моему секретарю Елене Михайловне Королёвой и моему адвокату Григорию Борисовичу Берлимбле сделать в случае моей смерти следующее…», – голос Елены сорвался, руки с листком бессильно упали на колени и она, с трудом сдерживая рыдания, воскликнула: – Тетушка! Вы чем-то больны? Почему же вы раньше молчали? О, господи!

Насмерть перепуганная Елена вскочила из кресла и заметалась по кабинету, не зная, что сделать раньше: вызвать «скорую» или бежать за лекарствами, но Князева остановила ее одним-единственным словом: «Сядь!», но сказано оно было таким властным тоном, каким она не говорила с ней никогда, и Елена, не посмев ослушаться, покорно села назад в кресло.

– Хелен! – веско произнесла Маргарита Георгиевна. – Прекрати суетиться и успокойся! Я прекрасно себя чувствую и не собираюсь завтра умирать! Кстати, послезавтра я этого делать тоже не собираюсь! Но я нахожусь в том возрасте, когда уже просто необходимо принять некоторые меры разумной предусмотрительности, и эта – одна из них. Ты же не будешь возражать, что тебе предстоит пережить меня? Я знаю твою привязанность ко мне, понимаю, что тебе будет тяжело это перенести, но это же неизбежно. Это жизнь!

– Тетушка! – с дрожью в голосе воскликнула Елена. – Ну, зачем вы так? Не надо об этом говорить! Пожалуйста! Прошу вас! Вчера был такой замечательный день, он так хорошо прошел! Вы так радовались, так веселились! И вдруг такие мысли!

– Дитя мое! Не помню кто, но очень точно сказал, что жизнь – это гостиная, из которой нужно вовремя уйти, со всеми попрощавшись и раздав все долги. Поэтому я и написала, что ты и Григорий должны будете сделать после моей смерти. Так что читай дальше!

Елена не могла не подчиниться и прерывающимся голосом продолжила читать:

– «…сделать следующее: обрядить мое тело именно в тот костюм, который был на мне в день празднования моего юбилея, положить в гроб все засушенные кленовые листья, которые находятся в доме, а ни в коем случае не цветы, и кремировать. Только кремировать! Настоятельно требую, чтобы ни в одной газете не было никаких некрологов и не устраивалось никаких поминок, на которых после второй рюмки все забывают, зачем они, вообще, здесь собрались и начинают веселиться. Те, кто меня искренне любит, и так меня не забудут, а мнение всех прочих людей мне глубоко безразлично. Так же настоятельно требую, чтобы Григорий Борисович Берлимбле держал в секрете факт моей смерти от всех своих родственников до сорокового дня с ее момента. Когда из крематория будет получен мой прах – надеюсь, господин Берлимбле, который прекрасно знает, какие безобразия творятся в сфере ритуальных услуг города, проследит за тем, чтобы это был именно мой прах – урна с ним должна простоять в моей комнате в доме до сорокового дня с момента моей смерти, а что будет помещено в колумбарий меня совершенно не интересует. Дальнейшие же указания о том, как следует поступить с моим прахом, будут даны моему секретарю госпоже Королёвой дополнительно», – закончив читать, Елена подняла на Княгиню полные слез глаза и сказала: – Все. Потом только подпись.

– По-моему, тоже все. Вполне исчерпывающе, – согласилась с ней Князева. – Вот только плакать не надо, дитя мое. Я повторяю тебе, что это не более, чем разумная предусмотрительность, поэтому давай отодвинем эмоции в сторону и поговорим серьезно, – она закурила и, немного помолчав, продолжила жестким, деловым тоном: – На данный момент я владею весьма значительным хозяйством, которым успешно управляю. Я могла бы оставить его тебе, потому что ты, при твоей светлой голове и, наконец-то, проклюнувшемся характере, с этим вполне справилась бы, но я не хочу, чтобы ты погрязла во всех этих совершенно неженских делах, которые свяжут тебе руки. Так что я скажу Григорию, чтобы он перевел все мои активы в деньги, которые положу на открытый специально для тебя номерной счет в швейцарском банке – поверь, дитя мое, что не стоит привлекать к себе внимание раньше времени – и твое будущее будет обеспечено. А немного попозже слетаю кое-куда на недельку, чтобы уладить все остальные формальности. А вот дом и все, что в нем находится, я хочу оставить другому человеку. Ты не обидишься на это, Хелен?

– О чем вы говорите, Тетушка! – воскликнула оскорбленная до глубины души Елена. – Да мне и денег этих не надо! У меня есть моя квартира! И деньги, что я скопила, работая у вас! И, вообще, Тетушка, мне очень неприятен весь этот разговор! – с неожиданной для самой себя решимостью заявила она. – Я не хочу даже думать о том, что это с вами когда-нибудь может случиться! Тем более я не хочу обсуждать, что мне в этом случае достанется! Неужели вы хоть на минуту допустили мысль, что моя искренняя любовь к вам вызвана… – тут голос у Елены сорвался, и она заплакала, как незаслуженно наказанный ребенок.

– Успокойся, дитя мое! – Княгиня встала, подошла к Елене и, прижав к себе ее голову, начала ласково гладить по волосам. – Успокойся, моя хорошая! Я совсем не это имела в виду. Ведь ты, наверное, подумала, что тебе придется уйти из этого дома, к которому ты так привыкла, и из твоей жизни исчезнут вещи, которые тебе так нравятся….

– Самое главное, чтобы из нее не исчезли вы! – всхлипывая, говорила Елена. – А этот дом и все, что в нем? Он для меня одной слишком велик. А по поводу всего остального… Мне в этом году пятьдесят… Я одинокий человек… У меня совершенно никого нет на свете кроме вас, – и она снизу вверх заглянула в лицо Князевой. – Я-то кому смогу все это оставить? Вы представляете, как я мучилась бы, думая, что все эти, столь дорогие для вас вещи, могут пропасть? В музеи завещать? Так мы же с вами смотрели «Момент истины» Караулова, где он сказал, что по данным Счетной палаты из Эрмитажа… Понимаете? Из Эрмитажа неизвестно куда исчезли сотни тысяч ценнейших экспонатов! Так до нашего музея эти вещи просто не дошли бы! Как и книги до библиотек!

– Ты совершенно права, Хелен! Но дело даже не в том, что тебе некому все это будет оставить, а в том, что ты сама не успеешь всем этим воспользоваться. В городе есть очень влиятельные люди, которые неоднократно интересовались, кому все это достанется после моей смерти. И было бы весьма опрометчиво оставлять тебе особняк со всем, что в нем находится, потому что ты не сможешь его удержать. Ты не справишься с этими подонками даже с помощью Григория. Поэтому все это я оставлю не только по дарственной, но еще и с подробной описью одному человеку, который будет считаться официальным хозяином, а ты будешь продолжать жить здесь, среди столь любимых тобой вещей и книг. Но для этого тебе нужно будет продать свою квартиру и прописаться здесь.