Лилия Лукина - Новая Марджори

– Я поняла, – кивнула головой Маргарита, у которой от рассказа Смита сводило от ярости скулы. – Вы были единственным свидетелем обвинения на суде.

– Да! Потому что у меня есть дочь, мисс, и я не хотел, чтобы когда-нибудь очередь дошла до нее. Этих мерзавцев осудили и они прямо в зале суда пригрозили мне, что, когда они вернутся, мне несдобровать. Строутам все равно пришлось уехать отсюда – ведь Пол Гиббс и Кроссби остались здесь и превратили их жизнь в ежедневный кошмар. И вот сегодня днем эти подонки вернулись – их освободили раньше времени за, – он горько усмехнулся, – «примерное поведение». Они уже звонили мне и сказали, чтобы я готовился. Вот я приготовился, – и Смит потряс своим карабином.

– А куда смотрит мэр? И, потом, у вас, что, в полиции только один человек?

– Мэром у нас женщина, которая, как и все, сама боится Гиббсов до смерти. А сержант совершенно новый в нашем городе человек. Его всего два месяца назад прислали вместо того, кто раньше был. Хотя и от того-то никакого проку не было – дурак дураком! Даже странно, что его вдруг куда-то учиться отправили. Вот такие дела, мисс! Вы все еще хотите остаться?

– Теперь еще более, чем раньше, – улыбнулась ему Маргарита и, видать, ох, и нехорошая была у нее улыбка, потому что Смит удивленно покачал головой и сказал:

– А по виду и не скажешь, что вы такая решительная молодая леди.

– Внешность, как вы знаете, бывает…

Но тут на улице раздались громкие, пьяные голоса и Маргарита, увидев, как смертельно побледнел Смит, поняла, что это приближаются Гиббсы.

– Где же Николас? – в отчаянье вскрикнул он.

– Ничего! И без него обойдемся! – успокоила его Маргарита и решительно направилась к двери, бросив на ходу Смиту: – Я встречу этих мерзавцев на крыльце, а вы постойте с карабином около окна, хотя стрелять, я уверена, вам не придется. Да! И заприте за мной дверь!

– Но… – начал, было, Смит, но она прервала его:

– Заприте! Вам так будет спокойнее!

Она вышла на крыльцо, услышала, как сухо щелкнул у нее за спиной замок двери, и огляделась вокруг. Блэкхилл казался вымершим, и только маленькие щелки между задернутыми портьерами в окнах окружающих гостиницу домов говорили о том, что люди в городе все-таки есть, они попрятались, как мыши по своим норам, с любопытством смотрят, чем дело кончится, и потихоньку радуются, что эти негодяи идут не к ним. «Эх, люди-люди! – с горечью подумала Маргарита. – И везде-то вы одинаковы!». Она перевела взгляд на шестерых подонков, приближающихся в гостинице, пьяных, наглых, самоуверенных, привыкших, что их все боятся, и спокойно спросила, обращаясь к ним:

– Ну, засранцы! И какого черта вам здесь надо?

– Глянь, Джон, пока нас не было в городе, новая девка появилась! – воскликнул один из близнецов, обращаясь к брату. – Давай с ней развлечемся, когда с этими сволочами разделаемся!

– С засранцами дела не имею! – невозмутимо ответила Маргарита.

– Ты полегче, девка! Ты нас лучше не зли, мы и так уже злые! Тогда, глядишь, для тебя все это и не так плохо закончится! – крикнул ей Джон.

Он собрался было подойти к ней, но она мысленно приказала ему остановиться и Джон действительно замер, не в силах двинуться с места, но его замешательство быстро сменилось приступом такого бешенства, что его глаза, как и глаза Пита, налились кровью. Но тут вдруг на их лицах появилось какое-то недоуменное выражение, бешенство само собой исчезло из их глаз, сменившись растерянностью. Близнецы невольно переглянулись, обменявшись удивленными взглядами, а Маргарита, прекрасно зная, что сейчас произойдет – ведь именно для этого она и прочитала одно из показавшихся когда-то Тетушке смешными заклинаний, спокойно наблюдала за ними, прикидывая, сколько они выдержат. А вид близнецов, тем временем, претерпел разительные изменения: они побледнели, на лбах появился пот и их руки невольно потянулись к животам. Они стояли скованные, напряженные, сдерживаясь изо всех сил и боясь пошевелиться, но надолго их не хватило и на улице вдруг повеяло такой удушающей вонью, что Маргарита, отдуваясь, помахала ладонью перед своим лицом.

– Ну вот! – сказала она, брезгливо морщась. – А говорили, что не засранцы! Теперь всем понятно, кем вы в тюрьме были – девочек изображали! Обычное дело там для насильников. Зато теперь вы, наверное, знаете, что чувствовала Кэрол Строут, когда вы над ней измывались. А, может, вам понравилось? – с издевательским интересом спросила она. – Так теперь вам в гей-клубах цены не будет! Нарасхват пойдете! Только вы уж памперсы носите! Не отпугивайте клиентов!

Пит затравленно оглянулся, но четверо пришедших вместе с ними парней, видимо, те самые, что раньше лжесвидетельствовал в их пользу, отпугнутые жуткой вонью, уже отошли от них на приличной расстояние, а, выслушав то, что нарочито громко говорила Маргарита, даже начали потихоньку пересмеиваться.

– Сука! – заорал Джон, выхватывая из-за брючного ремня пистолет и направляя его на Маргариту, а она, увидев это, весело расхохоталась:

– Ой, какой же ты страшный засранец! Ой, как я тебя боюсь!

Доведенный ею до белого каления Джон действительно хотел и готов был выстрелить – она это видела, но продолжала смеяться ему в лицо, твердо зная, что он этого сделать не сможет – заклинание не позволит. Сведенная судорогой рука парня побелела от напряжения, палец застыл на курке, но он все никак не мог на него нажать. Его лицо искажала гримаса страшной, испепеляющей ненависти, но он ничего не мог с собой поделать. И тогда Пит схватил брата за руку и стал вырывать у него пистолет:

– Не можешь сам, так дай мне! – кричал он. – Или стреляй, или отдай! – надрывался он и резко дернул того за руку – раздался выстрел и он, удивленно глядя на Джона, выпустил его руку и начал тихо оседать на землю, а четверо парней, видя это, неподвижно застыли, боясь пошевелиться.

– Пит! Пит! – кричал Джон. – Что с тобой? Да скажи же ты мне что-нибудь! Пит! – но, увидев тонкую струйку крови, вытекающую из уголка рта его брата, все понял и, снова заорав: – Сука! – направил пистолет на Маргариту, совершенно бестрепетно наблюдавшую всю эту картину.

«Давай, подонок! Давай! – мысленно подгоняла она его, пристально глядя ему в глаза. – А то я есть хочу, а ты меня задерживаешь! Заканчивай эту комедию, мерзавец! Ты сейчас получишь то, что уже давно заслужил». И Джон, как завороженный, стал медленно поднимать пистолет к своему виску. Она видела, что он изо всех сил пытался опустить руку, но у него ничего не получалось и дуло неотвратимо приближалось к его голове. Его глаза побелели от ужаса, а рот раззявился в немом крике. «Ну!» – мысленно цыкнула на него Маргарита и Джон, словно сдавшись, выстрелил себе в висок – его дружков, которые, стоя у него за спиной, не могли видеть всю эту предсмертную мимику, как ветром сдуло.