Дед Маздай - Гривар

Мне тоже интересно. Нет, я, конечно, понимаю, что управление от них отличается от нашего, но не до такой же степени! Зачем им вообще четыре педали при двух ногах? Коробка у этой машины, явно, механическая, а значит педали: газ, тормоз и сцепление. А четвёртая? Раздельный тормоз или блокировку дифференциала я отметаю сразу, так как уже заглянул под машину и увидел, что, собственно, дифференциала-то у неё и нет.

— Ты видела, где устроился водитель этого пылесоса? — спросил я у Ошки, перекладывая в машину автомат и пилу.

— Не вижу, но чую.

— Тащи его сюда! Только тихо.

— А ты?

— А я в танчики поиграю.

И так, задача: вывести из строя этих мамонтов, причём сделать это надо бесшумно. Хотя, танки подождут, они нас всё равно не догонят, пока же я подошёл к двухколёсному шедевру сумрачного инопланетного гения и принялся разглядывать его подробнее. Что ж, моя первая мысль о том, что у этих движков перегревается один цилиндр, в корне не верна, ибо тут оказалось всё ещё интереснее и ещё запутаннее. Привод на вариатор был организован двойной: от двигателя и от коленвала. То есть, иными словами, при перегреве водитель перекидывал рычаг под баком, коленвал стопорился, а двигатель начинал вращаться. Так что никаких проблем с устойчивостью — с таким-то гироскопом — у мотоцикла не было, а вот повернуть на нём было проблемой.

Отрезав когтями значительные куски проводов, ведущих к свечам, перерезав ремни и проткнув шины, я направился к грузовикам и, подождав, пока караул пройдёт мимо, устроил саботаж и здесь: целых шин не осталось даже запасных, а все шланги были аккуратно нашинкованы.

И только теперь настала очередь танков. Экипажи их спали прямо под ними, греясь от работавшего весь день двигателя, но моих шагов они не услышали, и я, следя за тем, чтобы случайно не выпустить когти, дабы не звякнуть по металлу, забрался по лестнице и оказался внутри танка. Ну и хоромы! На память сразу приходит сожжённая вилла или дворец императора Гроран, в котором я лично, правда, не был. Спустившись на дно, где располагалось машинное отделение, я поотвинчивал на память несколько деталей, а потом прошёлся по всем башням и поснимал замки затворов с пушек и бойки с пулемётов. Потом такая же участь постигла другие два танка.

В целом провозился я довольно-таки долго и, когда я вернулся к машине, обнаружил её в совершенно другом месте: не дождавшись меня, Ошка закинула спеленатого шофёра внутрь и теперь аккуратно толкала машину к выходу из лагеря, замирая, когда рядом проходили караульные.

— А если бы они заметили, что машина переместилась? — спросил я у барсы, подойдя к ней.

— Да они в темноте вообще ничего не видят. Садись и поехали!

— Зачем тогда вообще было её катить? — удивился я. — На выезде всё равно стоит караул.

— Мне надо было чем-то заняться, — пожала плечами Ошка.

— Ну ладно, бензину сэкономим, — согласился я, — каплю. Шпрехен зи Арги? — обратился я к водиле, — а по-русски тоже не ферштейн? Ну что, за народ? К ним в кои-то веки припёр… прилетели инопланетяне, а они? Плохо вы готовитесь ко встрече со звездой. Плохо! Так что с тебя — показ достопримечательностей, — развязал я его и усадил за руль, сам же уселся назад прямо за ним и положил лапу ему на плечо, проведя когтями по коже, — с сурдопереводом, — не дал я ему вытащить кляп. — Поехали!

Последнюю фразу он, на удивление, понял, и запустил мотор, нажав на кнопку под приборной панелью, после чего включил фары, прибавил газу внутренней левой педалью, а потом включил — не выключая сцепление! — передачу. А после этого нажал на внутреннюю правую педаль, и машина тронулась с места, увозя нас от удивлённых таким поведением генеральского водителя караульных. Интересная у них система: нажатием на педаль сцепление включается, а не выключается. В принципе, это может иметь свои плюсы, но для меня это неудобно, так как у него пятка стоит на полу, а носок жмёт не педаль, мне же придётся держать лапу на весу.

Караульные на выезде попытались было остановить машину, но водила, почувствовав мои когти в своём плече, только помчал быстрее, а стрелять солдаты не рискнули. Видимо, решив, что лучше догнать и взять живьём. Ну-ну, удачи.

То, что я всё ещё держал когти выпущенными, шофёр расценил как приказ ехать быстрее, и раскрыл мне секрет левой крайней педали — стоило только ему нажать на неё, как послышался набирающий громкость тонкий свист, и машина стала набирать скорость. Ручное — точнее, ножное — включение турбины, видимо, ради сбережения ресурса — при их технологиях он должен быть весьма низким. Правда, остаётся загадкой, почему они не сделали что-нибудь более удобное — для меня. Мне же, чтобы нажать на обе педали сразу придётся по максимуму растопыривать пальцы.

— Мужик, это дискриминация пальцеходящих! — высказал я ему.

Он же истолковал мои слова по-своему и, открыв дверь, выпрыгнул из машины, приземлившись в придорожные кусты. Ну да и ладно, с управлением я разобрался — правая-правая педаль ни что иное, как тормоз — так что он нам больше и не нужен. Ошка придержала руль, я перебрался на водительское место, выключил и мы вырулили в ту сторону, где сейчас находилась Кира с Кугой, которые стали существенно ближе за прошедшие часы. Кира, правда, не признается, как им удалось преодолеть такое расстояние, но и так понятно, что транспорта быстрее самолёта на этой планете пока нет.

До самого рассвета мы ехали спокойно, а вот, стоило только краешку светила показаться из-за горизонта, как навстречу нам стали попадаться другие машины и даже колонны. А вот тонировку здесь пока не придумали! Соответственно, все желающие могли наблюдать две мохнатых морды, расположившиеся на переднем сиденье автомобиля для немалых чинов. И у некоторых стали возникать кое-какие неприятные вопросы, давать ответы на которые я был вовсе не намерен, но вот они, в свою очередь, очень желали их получить.

Дошло до того, что один наиболее заинтересовавшийся офицер развернулся, чтобы выяснить у нас кто мы такие и что нам надо. И ладно бы он один поспешил вслед за нами. Нет, этот деятель прихватил с собой всю свою роту — или какое у них тут деление — вместе с грузовиками, мотоциклами и броневиками. Танки, к нашему сожалению, он с собой не взял. Но одно из этих чудищ шарахнуло нам вдогонку так, что заднее стекло осыпалось от взрывной волны. Вся грива в осколках! Ладно, хоть уши не отчекрыжило.

— Не знаю, как ты это сделаешь, — обратился я к Ошке, занятой удалением осколков из своего пушистого воротника, — но мотоциклисты за нами гнаться не должны.

В ответ барса кивнула, схватила с заднего сиденья автомат и, высунувшись в окно, открыла огонь по преследователям. На поражение, как я заметил, она не стреляла — всё же за эти годы мы тоже прониклись философией арги, требующей чтить жизнь разумных — вместо этого она выводила из строя их мотоциклы. Первому, который вырвался вперёд и собирался идти на обгон, она прострелила ремень вариатора, второму загнала пулю прямо в промежуток между вращающимся двигателем и корпусом, третьему отстрелила колесо. На этом её терпение лопнуло — непросто попадать в уязвимые места из мчащейся по плохой дороге машины, у которой амортизаторы отсутствуют вовсе — и она стала стрелять по давящим на педаль акселератора ногам.