Дед Маздай - Гривар

— Любезный, — обратился я к трактирщику, который, показав бутыль какого-то вина, выставил вперёд пят… шестерню, намекая, что просит за неё шесть монет, — нам под хвост не сдались твои элитные вина. Нам надо дешёвого, — показал я чешуйку меди, а потом ткнул в бутыль пальцем, — но много. Мы сегодня ужрёмся до поросячьего визгу и устроим дикую межвидовую оргию с пожиранием, садо-мазо и прочими прелестями, — произнёс я, глядя на Тайрос, — а тут одна дракоша всё хочет познать тайны интимной жизни арги.

— Да ничего я не хочу, — отведя взгляд, произнесла она.

— Хочешь-хочешь! Записывай: Кира постоянно царапается, Куга кусается, а Ошка хвостом душит. Киру.

— Ты можешь серьёзно?

— В каждой шутке есть доля шутки.

А в том, что когти наши остались в древесных исполинах покрытой джунглями безымянной планеты есть доля хорошего — моя спина не так страдает. Надо Киру отучать царапаться, а то у меня так от спины ничего не останется, когти-то у неё отрастут скоро. По крайней мере, корни начали восстанавливаться.

— А, чудно, — отправленные трактирщиком мальчишки уже принесли обтянутые лозой пузатые бутыли с… это я бы даже бормотухой не назвал, но спирт есть, да и за двадцать бутылок мы заплатили всего двенадцать чешуек. — А теперь ночлег, — сложил я лапы вместе и подложил их под щёку, намекая на сон, — две комнаты, — два пальца, потом мах рукой в сторону Тайрос, потом тычок пальцем себе в грудь, — три ночи, — тут просто три пальца, — и еда, — ложки я тут видел, так что просто изобразил, как черпаю ложкой суп.

Запросил он за это ни много ни мало, а целую серебрушку, а поскольку медь мы потратили всю, то у нас остался только НЗ в виде золотого, и три серебряные монеты на карманные расходы.

Все наши вещи много места не занимали — да и оставлять их без присмотра не стоило — поэтому мы решили не заносить свой скарб в комнаты, а сначала вкусить прелестей местной кухни. Которая оказалась весьма недурна — всё-таки экологически чистые продукты — и, главное, сытна. А силы нам понадобятся, поскольку впереди бессонная ночь — тут уж и Тайрос придётся подключиться — в течение которой мы будем собирать и испытывать первый в мире самогонный аппарат из скафандра.

Интерлюдия

Планета Гринго. Императорский дворец.

— Арчил, — прозвучал из спальни голос Карлы, — я тебя долго буду ждать, или сегодня я опять должна спать одна? У тебя есть кто-то ещё кроме меня, — в голосе её слышалось ехидство.

— Вообще-то есть, — ответил, вздохнув, Арчил. — Империя.

— И что же такого произошло, что император должен положить хвост на императрицу и на сон? Сонный император может много глупостей наделать.

— Может и так, — согласился он, — но только много странностей происходит в последнее время.

— Например? — когда надо, Карла умела становиться предельно собранной за доли секунды.

Вот и сейчас игривое настроение мигом слетело с неё, а мордашка стала серьёзной.

— Корабли пропадают…

— Они постоянно пропадают.

— Но не целыми флотилиями и не одновременно. И на этот раз гипердвигатель ни при чём.

— Поскольку у нас его нет, — немного обиженно произнесла Карла.

Несмотря на все предложения, просьбы и даже мольбы, технологию производства гипердвигателей Арги так и не открыли, лишь изредка снисходя до того, чтобы продать несколько готовых изделий. И все корабли, оснащённые гипердвигателями, не так давно пропали в один момент.

— На этом странности не заканчиваются…

— А что ещё-то?

— Врата.

— Про это нас предупреждали, — заметила Карла, — ещё, когда всё только началось.

— Да, но тогда врата не активировались спонтанно и не выбрасывали щупальца, захватывающие в себя тех, кому не повезло оказаться рядом.

— Но мы ведь знаем, кто за этим стоит?

— Монолит, — подтвердил Арчил, — ударное соединение уже в пути, хоть Арги и прибудут туда раньше. Вот только корабли всё равно не вписываются в эту картину!

— Знаешь, как говорит Марта? «Утро вечера мудренее».

— И как это переводится?

— Ломая голову, ты ничего не узнаешь, так что бросай дела — у тебя жена не йиффана!

Планета Лариас

— Пралис, передай поставщикам, что, если они ещё раз доставят сырьё не вовремя, я оторву им их побитые лишаём хвосты и запихаю им их в задницы, — идя по коридору родового замка, высокая чёрно-белая гроранка отдавала распоряжения своему «самчику на побегушках».

— Да, хозяйка, — только и успевал он отвечать на каждый приказ.

— А если я ещё раз не досчитаюсь хоть сотой доли кредита, — грозно посмотрев на самца, произнесла Марта, — кое-кто ещё лишиться хвоста.

— Такого больше не повториться, хозяйка, — всё тем же спокойным голосом отвечал он, и лишь хвост выдавал страх, — ошибка компьютера, техники уже всё устранили.

— Компьютер? — дела Пралис вёл так, что комар носа не подточит, всегда всё успевал и пока не попадался, так что наказывать его пока было не за что, но Марта считала иначе: — Жду тебя ночью, щеночек.

Оставив напуганного Пралиса в коридоре, самка пошла дальше, спустилась на первый этаж и вышла к гаражу, где её уже ждал флаер.

— На завод? — спросил шофёр, открывая дверь и подавая Марте лапу.

— Каждый день летаем туда, а ты всё спрашиваешь, Марил, — проведя коготками по запястью самца, от чего тот задрожал всем телом, произнесла Марта, — но нет. Сегодня мы летим не туда. Отец просил проведать его, так что летим в охотничий домик.

— Да, хозяйка, — только и ответил тот, и тронул машину с места.

Взметнув в воздух мусор — Марта сделала отметку в памяти «вставить пистон дворникам» — флаер поднялся в небо и резко набрал скорость, уносясь вдаль.

Город с замком мигом оказался где-то позади, и взору сидящих в летающей машине гроран открылся зелёный ковёр заповедной зоны, куда позволялось ступать лишь барону Рудрелу и его дочерям.

Деревья быстро приблизились — флаер пошёл на посадку — показались отдельные листочки, а потом, пробив зелёный купол, машина опустилась на поляну перед скрытым в тени небольшим домиком из камня с обложенной черепицей крышей, из которой торчала труба из всё того же камня. И как только флаер умчался назад во дворец, Марта подбежала к дому и, открыв дверь, оповестила о своём прибытии:

— Папа, я пришла! Что ты хотел мне показать? — она посмотрела по сторонам, но старого барона в домике не было, хоть знакомый запах и говорил, что он где-то рядом — Отец?

Бумаги лежали на месте, в камине горел огонь, а стоящий на столике рядом с мягким креслом низкий пузатый бокал из зеленоватого прозрачного минерала, в котором плескалась янтарная жидкость, ещё хранил на себе тепло подушечек того, кому предназначалась порция одного из самых дорогих напитков в галактике — Рогена выдержанного триста циклов в бочках из дерева, которого больше нет, вина из ягод вымершего растения, произрастающего на планете, от которой нынче остались лишь камни не крупнее щебня.