Радзивилл Ежи - Гении неба

... — Доброе утро, товарищи! — сказало Московское Радио. Я открыл глаза. Юри все еще спала, Эва бегала по боковой поверхности овоида капсулы в костюме "Адидас" и кроссовках "Пума". Не останавливаясь, она кивнула:

— Доброе утро, товарищ, — и продолжила свой утренний бег. Юри заворочалась и пробормотала не просыпаясь:

— Да чтобы тебе брашпиль в плавки! — и засопела дальше, ворочаясь и вздрагивая.

— Шерри-шерри-бренди пьют одни лишь денди, — подал голос Дэв, восседая с бокалом марлабрандского перед огромным, почти опустошенным блюдом знаменитых на всю Тхерру тхонговских пирожков "Кровавая Луна". Он был куда как навеселе:

— Предлагаю потанцевать где-нибудь здесь. Например, в Африке.

Подумал, покачал головой:

— Нет. Не в Африке. Это ж придется грабить бедных негров, а у меня к их женщинам интерес очень слабый.

— Нигде мы танцевать не будем, — опустил его я с небес на землю, — Нас тут и так в двух с лишним экземплярах каждого. Так что нам пора приземляться, но осторожно. У нас есть сутки, чтобы определиться.

— Отчего сутки?

— Оттого, что с желаниями кораблей тоже не мешает считаться! — категорически вмешалась Валькирия, — Мальчик, я просто не желаю задерживаться здесь дольше, чем это необходимо!

Опустевшее блюдо и бокал полетели в утилизатор:

— Ну и ладно. Мы в Россию? Что ж, "есть женщины в русских селеньях", как сказали классики, — покорно вздохнул Дэв, — Едем на Гнилое Ранчо?

— Да. Валькирия, наводись по моему пеленгу — мы с Дэвидом еще должны быть на ранчо. Все виды прикрытия. Пси-проектор на сопровождение. Посмотри заодно чужие системные и подсистемные лучи. Сдается мне, что за нашими развлечениями наблюдало немало народу. Юри, проснись, радость моя, мы приехали!

— Ммффф... А? Угу... — наконец изволила проснуться коршианка, — Это чего тут? А, понятно.

Неподалеку от нас закрутился снежный вихрь сверкающих искорок, став незнакомым гуманоидом в обтягивающем зеркальном трико:

— Галаксовидение, — объяснил он в ответ на недоуменные взгляды, — Дорогие абоненты, должен сообщить, что Его Сияние и спутники благополучно прошли Круг Первый и завершив ритуалы Первого Посвящения, вернулись в Персональную Исходную Точку пространства — времени в нашей славной галактике Номай. Разрешите от вашего имени и по поручению поздравить обладателя Тольцары и задать ему несколько вопросов относительно его дальнейших...

— А ну катись отсюда, стервятник! — заорала багровая Юри. Гуманоид схватился за голову и с криком исчез. В капсуле повисла неодуменная тишина. Затем Дэв, морда которого была вытянута больше, чем у других (у меня и Эвы), недовольно проворчал:

— Ты чего это? Может, я всю жизнь мечтал дать интервью по галаксовидению? И кто это такой был вообще?

— Обыкновенный наглец, — буркнула Юри и углубляться в эту тему наотрез отказалась.

— Все же мне кажется, — начал было я, — что невежливо...

— А вот МНЕ кажется, что не надо делать из себя посмешище! — оборвала она меня, — Тебе пока что нечем гордиться перед аудиторией Галаксовидения, а будущие заслуги не в счет! Вот так-то! Этот жареный репортеришко никуда не убежит, а ты собирался просмотреть обстановку на ранчо. Так смотри себе.

— Она права, Эн Ди, — мягко тронула меня за локоть Эва.

Мы намотали немало витков на короткопериодической орбите, которую неизвестно зачем избрала Юри, пока в доме происходили уже знакомые события. Время от времени, включив индигал и облегчив чей-нибудь солидный банковский счет, мы отправлялись на вылазки. И я за двадцать четыре часа увидел неизмеримо больше, чем за всю предыдущую терранскую жизнь. Я стоял на красной черепичной крыше старинного дома в Старом Городе Сан-Паулу, что в Бразилии, а вокруг взметали камень и стекло, подпирая небо, башни небоскребов. Я ел горячую лапшу у уличного продавца, прислонясь к Великой Китайской Стене. Я лежал на остывающем вечернем песке Сахары, а неподалеку рычал, пробуя голос, молодой лев. Он чувствовал мой запах, стеснялся чужака и рычал ужасно неуверенно. Недалеко от Парнаса я торговался с проституткой Мишель, она оказалась гомиком, и я выкинул этого педика со второго этажа в Латинском Квартале. Я катался на снегоходе в Антарктиде и на яхте в зловещем Бермудском Треугольнике, и пил ямайский ром на одноименном острове, и еще в Японии, Германии, Греции и Швеции, Гонконге и Чили, Голландии и Мозамбике...

Это была какая-то судорожная жажда хоть надкусить неведомое, недоступное прежде. Кинуть мгновенный взгляд на все. Другие не понимали этого, и только пьяный мудрый Дэвид промолвил:

— Русские идут! Дорвался до заграницы. Правда, у него дома на улицах танки, ну так что с того, ему некогда! Он же веселится.

Но я утащил его в забегаловку "Джез-Тиос", что в Боготе, и мы напились там, и с кем-то подрались, так что мстительная Валькирия забрала нас уже из полицейского участка, где в наши спины дубинками вколачивали права и обязанности гуляк Боливии, немало озадачив нашим исчезновением коренастых усатых полицейских...

— Ох! — сказал Дэв, лежа на животе, — Это называется "на износ", я больше не участвую! Так отделать нас ни за что!!!

— Как это ни за что?! — расхохоталась Юри, — А кто орал что-то про чиканос? Кто бросался в посетителей и хозяина бутылками из-за стойки? Кто перебил все стеклянное, включая окна и пепельницы? Кто, в конце концов, чуть не изнасиловал почтенную даму и кто искусал двух полицейских?

— Не помню, — стыдливо пробормотал Дэв, — Это не я, это все он!

— Да уж Эн Ди от тебя не отставал, — фыркнула Юри.

— И это называется взрослые, культурные люди, — проскрежетала Валькирия, — Вот связалась же я с отребьем!

— По хронометру наступило утро двадцатого, — сказал я, переводя стрелку в мирное русло, — Что на ранчо?

— Все в порядке, — буркнула Валькирия, — Вы оба занимаетесь любовью с майанками. Впрочем, ты уже уснул, Дэв пока еще нет, но тоже вот-вот заснет.

— Если нам сейчас вмешаться... — начал было Дэв, — То...

— Ну уж нет!!!

— Нет! — на два голоса запротестовали корабли, и Юри отрицательно покачала головой:

— Это уже прошлое, и не подлежит изменениям. Причинность...

— Какое дело Бразелону до причинности? — подколол ее я. Юри нахмурилась:

— Бразелону — может, и никакого, а мне — есть! И не будем, а то как дам раза!

— Хорошо, не будем, — примирительно сказал я, — Тяжелый ты человек.

— Своими благоглупостями вы и из ангела сделаете черта.

— Пора переключать сознания на отраженный луч, — сообщила Валькирия, — Перехожу на стационарную орбиту, зависаем с Драйвером точно над Гнилым Ранчо.

— Финальная сцена первого действия, — сказал Драйвер, — Выход Тунга.

Тела остались на Валькирии, мы присутствовали на моей даче только зрением и слухом. Здесь все еще спали. Тут в предрассветном, сером, мелком грибном дождичке появился Тунг. Электростатическое поле окружало его, не давая мороси упасть на пятнистое лицо и белоснежную тогу. Было странно видеть его с обоими руками. Тунг брезгливо подошел к прикрытой сверху брезентовым лоскутом копне сена, подергал за маленькую ступню Талассы: