Джо Караганис - Медиа-пиратство в развивающихся экономиках

На протяжении этого периода в отношениях Бразилии и США насчет защиты интеллектуальной собственности преобладали разногласия, во-первых, в контексте попыток США свернуть защиту Бразилией ее зарождающейся компьютерной индустрии (1985) и позже по отношению к попыткам США заставить Бразилию принять фармацевтические патенты (1987). Бразилия быстро согласилась с требованиями США в первом случае, устанавливая авторское право на программное обеспечение и избавляясь от ограничения импорта компьютерного оборудования. Но она отклонила их требования по фармацевтике, что привело к санкциям со стороны США в рамках 301 процесса по американскому Закону о Торговле (Sell 2003:90; Bayard and Elliott 1994:187–208). При проектировании новой Всемирной Торговой Организации (ВТО), обязательства фармацевтических компаний в сфере интеллектуальной собственности стали более строгими, Бразилия отказалась от этой позиции в 1990 году. Бразилия ввела фармацевтические патенты в 1996 в соответствии с Соглашением по Торговым Аспектам Прав Интеллектуальной Собственности (TRIPS) — одним из условий участия в ВТО.

Пауза американского давления продолжалась, однако, недолго. К концу 1990х, Бразилия была снова под давление Офиса Торгового Представительства Соединенных Штатов (USTR) — на этот раз за предполагаемую неудачу принудительного применения авторского права. В 2000 году Международный Альянс Интеллектуальной Собственности (IIPA) внес в реестр петицию, требующую пересмотра торговых привилегий Бразилии по программе Американской Общей Системы Преференций (GSP) — требование Торгового Представительства Соединенных Штатов, удовлетворенное в 2001 году. В 2002 году Торговое Представительство Соединенных Штатов вернуло Бразилию в свой «Список приоритетного наблюдения», где она сохранилась до 2006 года. С момента создания специального 301 процесса в 1989 году Бразилия появлялась в «Списке Наблюдения» 9 раз, в «Списке Приоритетного Наблюдения» (PWL) 10 раз и среди «Приоритетных зарубежных стран» (PFC) — наивысший уровень и сигнал началу торговых санкций — один раз (таблица 5.1).

Правительство Бразилии отреагировало на новую атаку давления пересмотром своих подходов к принудительному применению права. Предупреждения специального 301 четко исполнили свою роль — наведение страха по широкому кругу нарушений торговых отношений. [175] На протяжении 1990-х годов Соединенные Штаты были крупнейшим торговым партнером Бразилии со значительной долей маржи, порядка $20 млрд. в экспорте и $26 млрд. в импорте в 2009 году. Впервые их опередил Китай в апреле 2009 года (Moore 2009). Как вспоминает один консультант частного сектора в интервью:

Разразился большой скандал по поводу того… что произошло? Экспортеры обуви, например, паниковали. Люди из Рио Гранде спятили: «Я, производитель обуви, тот, кто делает обувь для США… неужели я понесу убытки из-за того, что в Бразилии DVD пиратство? Чтоя должен с этим делать»? После, онилоббирова-ли через Национальную Конфедерацию Отраслей, в Бразилии, для того, чтобы усовершенствовать защиту.

Отраслевые группы стали лучше организованы и способны лучше координировать давление на правительства — как на местном уровне, так и на международном. К началу нового тысячелетия все они стремились к расширению давления на основные появляющиеся рынки.

В Бразилии, также как и везде, правительственное обязательство соблюдения правопорядка дает начало публичным выступлениям, имеющим целью обучить публику и подать знак сотрудничества с промышленностью. В 2005 году федеральным законом установлен Национальный День Борьбы с Пиратством и Биопиратством, отмечаемый 3 декабря. С тех пор, каждое 3 декабря отмечается Federal Revenue Service’s публичным уничтожением тысяч пиратских и чистых CD и DVD дисков и большого количества контрафактных товаров. В 2009 году это представление вовлекло уничтожение трех тонн изъятых товаров.

Глобально, такие события дают начало одному из немногих символических картин войны за соблюдение правопорядка: уничтожение огромных куч пиратских дисков (разрушенных паровыми катками, разбитых кувалдами или растоптанных школьниками или слонами, в Индии).

Как и во многих других странах, принудительное применение прав интеллектуальной собственности в Бразилии было реструктурировано через политику изменений на законодательном и на исполнительном уровнях. И, также как и везде, пропорциональное увеличение принуждения к соблюдению прав оказалось вызовом как для государственных, так и для частных исполнителей, выразившись в нескольких главных преобразованиях, произошедших менее чем за десять лет. Первая такая попытка в Бразилии была предпринята в 2001 году Правительственным Комитетом по Борьбе с Пиратством (IMC), задачей которого была координация усилий принуждения к соблюдению прав через различные агентства и министерства, задействованные в этом вопросе. Отрасль быстро озаботилась способностью к реагированию самопровозглашенного комитета. [176] Меньше, чем через год после его создания IIPA выразил недовольство по поводу того, что «IMC не произвела никаких документов, не предприняла никаких действий, и даже не установила каких-нибудь указаний, чтобы предпринять какие-либо действия. На самом деле, единственное, что мы услышали от комиссии — это то, что ей нужно намного больше времени, чтобы развить эти идеи. Это бездеятельное поведение перед лицом всепроникающего пиратства просто нетерпимо и не должно быть позволено. У частного сектора есть множество идей относительно действий, которые государство могло бы предпринять, которые начали бы реагировать на ситуацию с пиратством. Нельзя позволить IMC размышлять неопределенно» (IIPA 2002:73). Под давлением Национального Конгресса федеральная исполнительная власть утвердила Парламентскую Комиссию по Расследованию Пиратства (CPI da Pirataria) в 2003 году. Рекомендации этой комиссии, в свою очередь, привели к созданию в 2004 году новой антипиратской организации при Министерстве Юстиции, названной Национальным советом по борьбе с пиратством и нарушением прав интеллектуальной собственности (CNCP). В ответ на пожелание отрасли в совете были представлены как правительственные министерства, так и частные группы, обеспечивая отраслевым группам прямой доступ на правительственный уровень, который Торговое Представительство США описало как модель публично-частных отношений (USTR 2007:30).