Б. Седов - Девушка, мент и бандит

Кораблик с певцами скрылся под мостом, и Лина, стряхнув наваждение, зашагала дальше. Ноги гудели, где-то в пояснице разливалась усталость, и то сказать - пять часов непрерывной ходьбы, это примерно километров двадцать.

- Ого, - сказала Лина сама себе, - давненько я так не гуляла.

- Так - это как? - раздалось за ее спиной.

Лина резко остановилась и, обернувшись, увидела перед собой молодую парочку, которая, оказывается, шла за ней следом. Белобрысый парнишка лет двадцати обнимал за плечи полненькую девицу соответствующего возраста. На девице была модно разорванная футболка, а ее стильные порты были спущены так низко, что было видно начало гладкого мягкого лобка. В голом пупке торчала серьга.

- Так - это значит так долго. Но не дай вам бог гулять так, как я.

Лина посмотрела на девицу, в глазах которой не было ничего, кроме интереса к спариванию, и добавила:

- Вынь серьгу из пупка. Мальчика оцарапаешь.

И, повернувшись к неожиданным попутчикам, прибавила шагу, чтобы поскорее удалиться от них. Ей почему-то сильно не понравилось, что кто-то бесшумно шел за ее спиной. Вот так и бандиты, подумала она, идешь себе, а он сзади…

Перейдя на Петроградскую, Лина почувствовала, что устала по-настоящему.

До дома было недалеко, но Лина решила посидеть на скамеечке и отдохнуть. Свернув направо, к Дому политкаторжан, Лина увидела стоявший на набережной ларек, а рядом с ним несколько столиков и пластиковые кресла. Дойдя до ларька, она заглянула в окошечко и увидела там полураздетую продавщицу в жарких объятиях бравого охранника в камуфляжной форме. Охранник талантливо исследовал ее обнаженную белую грудь с темно-коричневыми сосками.

Лина негромко кашлянула, и продавщица, ойкнув, быстро натянула футболку, задранную до самого горла. Охранник неторопливо оглянулся на Лину и с чувством собственного достоинства скрылся в каком-то внутреннем закоулке ларька.

- Что вы хотели? - осипшим голосом спросила продавщица.

Лину, как всегда, покоробило такое обращение с русским языком, но она привычно промолчала и ответила:

- Я хочу банку джин-тоника и пачку "Мальборо".

Получив требуемое и расплатившись, Лина с наслаждением опустилась в зеленое пластиковое кресло и вытянула уставшие за ночь ноги перед собой. Из ларька вышла продавщица, теперь уже в совершенно приличном виде, и поставила перед Линой коричневый пластиковый стаканчик с белым нутром.

- Что из банки-то сосать? - по-свойски сказала она и пошло подмигнула Лине, вкладывая в слова дополнительный смысл.

- Спасибо, - холодно сказала Лина, и продавщица, пожав плечами, скрылась в ларьке.

Везде объятия, страсти, любовь всякого сорта, секс…

От этой мысли Лине стало грустно.

Мальчик с голопупой девочкой на мосту, эти двое в ларьке, потом пьяная компания на пароходике - там ведь тоже не без того, наверное… Даже мерзкий Червонец - и тот наверняка имеет какую-нибудь девицу взамен погибшей. Обнимает ее, говорит ей какие-то свои нежности, и ей это нравится, и они вместе…

"И только я одна, как дура, а мой мужчина, мой любимый Максим - мертв. Убит.

А неизвестно откуда взявшийся Артур, чтоб ему провалиться, не дал мне уничтожить убийцу моего лучшего человека… Ведь он следил за мной, раз застукал меня в такой важный момент. Интересно, он один наблюдает за мной, или подключил к этому своих незаметных и молчаливых агентов?

"Там у меня девушка одна есть, посмотрите за ней - чем занимается, как живет, что ее интересует…

Есть, товарищ полковник!

Или: о 'кей, шеф!"

Мысли несвязно бродили в голове Лины, перед ее внутренним взором появлялись то живая и веселая мама, которая пекла в духовке пирожки с брусникой, то Аркашка, который валился на спину с черной дырой над правой бровью, то Максим, склонившийся, закрыв глаза, над клавиатурой…

Потом она увидела, как подружка Червонца, споткнувшись, падает головой под колесо грузовика; эта ужасная картина мелькнула и пропала… Мертвые бандиты, в неестественных позах валяющиеся на паркете в ее квартире; жадные и подлые глаза Прынцессы, в которых плавало непонятное Лине упорство; похотливые менты, пытавшиеся изнасиловать ее; Артур, который спас ее от них…

"Артур…

Знаете что, Артур? Вы свинья!

У меня была единственная за всю жизнь настоящая цель, такая, которая делает существование осмысленным и направленным, и вы ее у меня отняли. Я переменила себя ради этой цели, я приняла самое серьезное решение в моей жизни, и вы мне все поломали.

Я не прощу вам этого.

И я все равно убью Червонца.

Не получилось сегодня - получится в другой раз. Только я буду осмотрительнее и не позволю вам вмешаться. Это добавит мне хлопот, но ничего.

Справимся.

А если вы снова помешаете мне, тогда…"

Лина думала об Артуре и удивлялась сама себе. Ведь с момента их знакомства Лина постоянно помнила о нем, ждала его редких звонков, и даже… Скучала?

А может быть, и скучала.

Ее сердце чувствовало тепло, исходящее от Артура, его внимание, сдержанную заботу, Лина неоднократно ловила на себе его взгляд, в котором была нежность и почему-то - грусть. Грусть… Что может заставить грустить такого сильного, мужественного, смелого человека? Наверняка - женщина.

Да, это женщина.

Иначе и быть не может.

И Лина страстно захотела узнать тайну Артура. А в том, что это было именно тайной, она теперь не сомневалась. Ведь за все время их знакомства разговор ни разу не коснулся сердечных дел Артура. Он умело обходил эту тему, и теперь, вспоминая некоторые моменты их общения, Лина понимала, что он тщательно оберегает эту запретную… да - наверняка запретную область.

Он запретил себе и не позволяет Лине приближаться к чему-то дорогому или болезненному для него. Скорее болезненному, подумала Лина, ведь если бы у него было на кого обращать свою нежность и заботу, ей не доставалось бы ничего.

Лина представила себе какую-то туманную женщину без лица, восемь лет неподвижно сидящую в кресле с колесами. Артур подходит к ней, опускается на колени и говорит:

- Милая, я достал лекарство, которое поставит тебя на ноги.

И целует ей руки.

Эта картина, нарисовавшаяся в воображении Лины, была настолько нелепа, что она потрясла головой, отгоняя дурацкое наваждение. И тут же подумала: а почему, собственно говоря, дурацкое? Разве так не бывает в жизни? Еще как бывает!

И не такое случается под луной…

Вылив в стакан остатки джин-тоника, Лина прикурила вторую сигарету и посмотрела на небо. Солнце, висевшее над Литейным мостом, светило ей в спину, и Лина ощущала его жар.

Допив джин-тоник, Лина почувствовала, что смертельно устала. Долгая ночная прогулка выжала из нее все силы, и, с одной стороны, это было даже хорошо - усталость притупила переживания. Но с другой стороны - нужно было идти домой, принимать душ и валиться в койку.