Б. Седов - Валет Бубен

– Ладно, раскудахталась – Алеша, Алеша… – поморщился Губанов.

Заглянув в пустую пачку, он сказал:

– Дай-ка твоих, дорогих, у генерала сигареты кончились!

Наташа подвинула ему пачку «Парламента», Губанов вытащил сигарету, подозрительно ее осмотрел и закурил.

– Раз ты такая умная, то у тебя ведь наверняка и план действий уже есть?

– Как не быть! У нас, у подлых баб, всегда какой-нибудь хитрый план в запасе имеется.

– Ну, раз имеется, то и рассказывай.

– А план такой. Для того чтобы выполнить свои обязательства перед ворами, Знахарь должен поехать в Каир и забрать камни, которые хранятся в абонентском сейфе какого-то там банка. Он не сказал, какого. Документы для поездки в Египет у него будут, понятное дело, фальшивые, и мы должны проследить за тем, чтобы с этими документами у него не возникло никаких проблем. Также следует обеспечить беспрепятственное пересечение всех границ сопровождающими Знахаря урками. Одновременно с этим в Каир отправятся люди «Аль-Каиды», чтобы обменять Алексея Силычева на камни. Уголовников, которые будут сопровождать Знахаря, мы легко подставим местной полиции, и они без следа исчезнут в каирской тюрьме, а дальше начинается самое сложное, и моему женскому уму это не по силам. Так что, раз уж вы генерал – вы и думайте. Вот вам Знахарь, вот вам «Аль-Каида», а мальчишка этот… А может, и хрен с ним?

– Нет, Наташа… – Губанов потер подбородок, – мальчишка этот и мне очень нужен, и его мы должны вытащить обязательно.

Он пристально посмотрел на Наташу и спросил:

– А скажи-ка мне, красотка валютная, твой-то какой интерес в этом деле? Спасти Знахаря хочешь, что ли? Не можешь забыть, что у него между ног висит? Так ведь, когда я Знахаря получу, его не то что ты, его вообще больше никто и никогда не увидит, и ты это должна понимать. Так в чем же дело?

Наташа ответила Губанову прямым и твердым взглядом и сказала:

– У меня к нему свой счет, и говорить об этом я не намерена. Надеюсь, если мы возьмем Знахаря, то вы не будете так уж прятать его от меня? Позволите побеседовать?

– А ты что, допускаешь, что мы можем его не взять?

– А вы сами вспомните хорошенько, что происходило на протяжении нескольких последних месяцев, тогда поймете, что в делах со Знахарем загадывать не стоит.

– Ладно, не каркай. Если возьмем его, поговоришь. Обещаю.

– Хорошо.

– Значит, так…

Губанов встал и снова прошелся по тесной кухне.

– Значит, так. Твой план я принимаю в качестве черновика. Я все обдумаю и сообщу тебе о том, как будем действовать. Завтра, когда он тебе позвонит, скажи ему, что предварительное согласие между нами достигнуто, и мы постараемся все организовать, не вылезая за сроки.

Наташа кивнула.

– Сейчас можешь идти, а завтра, сразу после разговора со Знахарем, звони мне. Номер трубки знаешь. Встретимся в городе, дашь мне подробный отчет о разговоре с ним. А я, в свою очередь, сообщу тебе о своих решениях.

Наташа встала и, не говоря ни слова, вышла в прихожую.

Там она надела плащ, который при ближайшем рассмотрении оказался тоже далеко не фабрики «Большевичка», а Губанов тем временем открыл дверь.

– Всего доброго, Александр Михайлович, – вежливо сказала Наташа и вышла на площадку.

– До завтра, – ответил Губанов и закрыл за ней дверь.

Услышав, как за ее спиной дважды щелкнул замок, Наташа обернулась и показала закрывшейся двери средний палец.

Попрощавшись таким образом с генералом Губановым, она легко сбежала по широким ступеням и вышла на улицу.

Часы на церкви пробили шесть раз.

Вернувшись в кухню, Губанов взял со стола то ли забытую Наташей, то ли намеренно оставленную ею пачку «Парламента» и закурил. Пройдя в комнату, он снова встал перед пыльным окном и, уставившись на улицу, задумался.

Информацию, которую принесла ему Наташа, было трудно переоценить.

Конечно же, Губанов знал о том, что Знахарь в городе, знал, где его можно найти, и, если бы он принял решение просто арестовать Знахаря и передать правосудию, никаких проблем возникнуть не могло. Обычная операция.

Но генерал Федеральной службы безопасности Губанов уже был отравлен мечтой о богатстве, и Знахарю со стороны федералов ничего не грозило. Мало того, Губанов был полон решимости приложить немалые усилия к тому, чтобы до поры уберечь его от ареста.

Подсознательно Губанов давно уже был готов к тому, чтобы однажды серьезно рискнуть и использовать свое служебное положение и мощь организации, которой он принадлежал, в собственных интересах. И хоть он и знал о том, чем закончились подобные попытки для генерала Арцыбашева и многих других его коллег, но все же рассчитывал избежать ошибок предшественников и, учитывая их горький опыт, пройти над пропастью, не оступившись.

Однажды представив себя обладателем сокровищ, о которых подавляющее большинство людей знает только из сказок, романов и фильмов, Губанов уже не мог забыть об этом, и теперь думал о них все чаще и напряженнее. Он думал об этом постоянно, он помнил о том, что где-то есть богатство, которое теперь стало пока еще далекой, но настоящей частью его жизни, и он должен был соединиться с ним.

Алеша…

Этот таежный мальчишка спутал своим самовольством все планы Губанова. И теперь генерал хотел жестоко проучить его, как хозяин до полусмерти избивает ослушавшуюся собаку, сломать его, сделать управляемым и зависимым. Он хотел увидеть в глазах Алеши страх и подобострастие. Никто не смел ослушаться Губанова, и он, терзаемый ущемленным самолюбием, жаждал мести. А потом он хотел все-таки сделать Алешу одним из своих послушных и не имеющих собственной воли агентов, а точнее говоря – слуг. Жизни и души людей, с которыми он работал, не имели для него никакого значения. Это были просто инструменты, вещи, которыми он распоряжался, он тратил их, как деньги, а когда надобность в них проходила, устранял и забывал.

Докурив сигарету, Губанов бросил окурок в консервную банку и, подумав, снова поставил чайник. Он уже решил для себя судьбу Алеши, и теперь следовало обдумать, каким образом соединить в единый и надежный план все, чего он хотел.

Вяло напоминавший о себе служебный долг подсказывал Губанову, что он должен взять, наконец, навязшего в зубах у МВД и ФСБ Знахаря и надежно упрятать беспокойного и опасного уголовника туда, откуда при желании заинтересованных лиц никто не возвращался. А еще лучше было бы просто убить его при задержании и поставить на всем этом жирную точку.

Генеральское честолюбие рисовало перед ним приятную картину эффектного захвата кого-нибудь из высшего руководства «Аль-Каиды», что могло поднять его статус среди коллег на недосягаемую высоту и, кроме того, сулило дополнительную и безусловно приятную тяжесть на погонах.