Александр Золотько - Под позолотой — кровь

– И сразу ушла?

– Сразу.

– А потом?

– Да я не знаю, я все время на этаже у себя, – Мусорка была довольна, что ее история произвела на мужа такое впечатление.

Она была бы довольна еще сильнее, если бы могла узнать, насколько сильно заинтересовал Мусора ее рассказ. Марина подставилась. Высокомерная и неприступная Марина дала, наконец, в руки Мусоргскому оружие против себя. Теперь она у него в руках. У него в руках. Теперь она сделает для него все, что он захочет.

Как Нинка она будет ждать, как Нинка она опустится покорно на колени… Любая девка будет его, но это ерунда! Главное – Марина. Ты всегда считала себя птицей слишком высокого полета? Получи за щеку, шалава.

У него теперь может быть все – власть и деньги! Марина все отработает! Если он через Марину сможет контролировать блядей города – у него будет информация обо всех, у него будет власть над всеми.

А если Марина не сломается? Сломается, ей есть что терять. Она заботится о своих девках и не захочет оставлять их одних. И не захочет садиться.

Мусор отодвинул тарелку и встал из-за стола.

– Может еще чего скушаете, Игорь Иванович? – как из-под земли вырос официант.

– Наелся уже.

– Я, извините, спросить хотел. До нас тут новости доходят в последнюю очередь.

– Спрашивай, – через плечо бросил Мусор и двинулся к выходу из зала.

– Там вроде бы убили Васю Кинутого, Серого и Гопу.

– Ну и что? – Мусор обернулся и посмотрел в глаза официанта. Тот опустил взгляд.

– Ничего, просто интересно.

– Сходи к Васе домой и узнай, чего ты ко мне с этим вопросом лезешь?

– Я подумал, может, вы чего расскажите, все-таки ваш ведь участок.

Мой участок, подумал Мусор, если бы только знал, душа лакейская, какая бы у тебя на лице улыбочка бы появилась.

– Убили всех троих, застрелили. Часа два назад уже.

После этого уже на пляже троих замочили.

– Что же это творится такое? Просто ужас!

– Ужас, – согласился Мусор и снова двинулся к выходу. Жена уже обогнала его и стояла возле двери.

– И самое обидное – никто ничего не говорит. Даже вот приятель Кинутого, Малявка, ничего не сказал, – вдогонку сказал официант и вздрогнул, увидев, как изменилось лицо Мусора.

– Малявка? Когда?

– Да минут двадцать назад. Вы только пришли кушать, а он тут объедками ужинал. Подкармливаем иногда…

– Где он? – Мусор почти бегом бросился к двери на кухню.

– Да уже ушел, минут двадцать как ушел. Вы пришли с супругой – он как раз и ушел.

Ушел, падла, был же в двух шагах. Как он мог забыть, что Малявка иногда здесь себе ужин зарабатывает. Где его теперь искать?

– А что случилось, Игорь Иванович?

– Ничего, свидетель он убийства, вот что случилось.

– Малявка? Да он же всю память уже пропил, он же через пятнадцать минут все забудет.

– Забудет, не забудет – все это ерунда. Симоненко сказал его найти. Если он снова появится – скажешь моей жене. Она передаст мне. Понял? И Боже тебя упаси сказать об этом кому другому.

– Да что вы, Игорь…

– Или ты думал, что никто не знает про твой сарай?

Официант вздрогнул и напрягся.

– Сразу же и сообщишь, – Мусор вышел из зала.

– Вот сука, – сказал официант повару, – жрет здесь бесплатно, так еще и хозяина из себя корчит. А Малявку я сюда больше не пущу, ты как знаешь.

Проинструктировав жену по поводу Малявки, Мусор вышел на крыльцо. Куда теперь? Где искать Малявку? Город уже спал, даже на набережной погасли огни. Только еще следователь и эксперт копошатся в пыли и духоте на пляже. Копайтесь, копайтесь.

И вдруг Мусора осенило. Ведь все так просто! Марина. Марина сделает все как надо. С ней нужно просто поговорить, и все ее бляди будут искать и таки найдут Малявку. И никуда Марина не денется. Ладно.

Сегодня он ее не тронет, сегодня он ей просто даст понять, кто здесь хозяин. И пусть она только попробует отказаться.

Симоненко присел на край причала и молча наблюдал за суетой следователя и эксперта. Все рассыпалось и расползалось прямо под руками. Рушилось то, что он уже согласился признать незыблемым. С грохотом, с брызгами, с кровью разлеталась вдребезги система, построенная Королем, система, которую даже он, подполковник Симоненко, признал единственно возможной.

Как бы он себя не оправдывал в глубине души жило понимание того, что подонок и преступник Король построил то, чему он, честный и неподкупный человек, не мог придумать альтернативы.

Да, сволочь. Да, преступник. Но если бы не он, то кто? Ныне покойный Мастер? Или кто-нибудь из бригадиров? Несколько раз приходила Симоненко мысль бросить все и уехать к чертовой матери. Но кто будет на его месте? Тот, кого поставит Король?

Симоненко сплюнул на песок, достал из кармана платок и вытер лицо и шею. Спортивную форму потерял, совсем потерял. Расклеился и размяк. Бутылка воды, которую десять минут назад принес сержант, теперь выступала пятнами на рубахе. Жарко и душно.

Даже зевак почти нет на набережной. Симоненко посмотрел на циферблат ручных часов и присвистнул. Однако. Время тоже на месте не стоит. Но спать не хотелось. Не ушло еще раздражение и злость после телефонного разговора с Королем. Симоненко понимал, что сорвался, что больше уже нельзя будет делать вид, что они могут с Королем сотрудничать…

И хер с ним, с этим сотрудничеством. Он был нужен Королю для того, чтобы поддерживать порядок и законность в угодных Королю рамках. И не справился.

Король, правда, тоже выглядит теперь не лучшим образом. И голос по телефону у него был не самый веселый. Совсем смурной.

Не то, чтобы Симоненко стало наплевать на то, кто именно убил всех этих людей. Тут была затронута его профессиональная честь, и Симоненко понимал, что будет искать убийц, даже если Король прикажет прекратить.

Да какая, впрочем, честь! Нету ее уже у подполковника Симоненко, всю откозырял. И если что-то и подталкивало его сейчас, так это скорее обида пополам с азартом. Найду.

Симоненко автоматически отвечал на вопросы, отдавал какие-то приказы, но все это происходило вне его. Сам же Симоненко с удивлением прислушивался к тому, как внутри его просыпается тот, о ком он уже стал забывать. Молодой чокнутый опер, который мог разбить фраеру морду, а мог отпустить пацана, впервые залетевшего на мелком криминале.

Этот опер всякое дело воспринимал как личное и решал его как свое личное дело. И все знали, что этого опера нельзя уговорить, он должен быть уверен в своей правоте, и тогда никто его не остановит.

И уже не начальник городской милиции подполковник Симоненко слышал, как эксперт, вытирая пот и отдуваясь сказал, уже не таясь следователю:

– Такую ночь нужно засчитывать как смягчающие обстоятельства. У меня уже у самого возникло желание придушить кого-нибудь.