Александр Золотько - Под позолотой — кровь

Хотя нынешнее задание было и без того простым. Двое, находившихся во дворе, даже не охраняли, они присутствовали, и от того, что в руках у них было оружие, ничего не менялось. Мебель.

Время от времени один из двоих обходил двухэтажное здание вокруг. Зачем? Может быть, этим двоим просто хотелось чувствовать себя при деле? Или они действительно полагали, что так они охраняют здание?

Палач несколько минут наблюдал. Никого. Кроме этих двоих – никого. Хорошо еще, что догадались охранники разместиться в разных концах веранды. Палач поморщился.

Странно, но люди, поставленные что-либо охранять, почти никогда не успевают отреагировать на нападение. Они не могут себе представить, что кто-то может возникнуть из темноты именно перед ним. Не заснуть, вот главная задача часового. Он так сосредотачивается на этом, что просто уже не в силах наблюдать за пространством вокруг себя.

Если охранник один – он напевает что-то про себя, если их двое – ведется разговор. И все. Бывали, конечно, случаи, когда Палач наталкивался на сопротивление, но это было исключение из правил.

Один из часовых встал со стула, что-то тихо сказал напарнику и, не торопясь, двинулся мимо высоких окон в сторону бассейна за домом. Он даже несколько раз останавливался, заглядывая под деревья. Двор освещался двумя прожекторами от дома. Охранник двигался вдоль стены, стараясь держаться тени.

Это он молодец, это правильно. Только бессмысленно. Палач коснулся ножа. Все очень просто. Достаточно просто шагнуть навстречу из-за угла и резко провести лезвием по горлу. Палач предпочитал широкий взмах уколу в сердце. При уколе – малейшая ошибка и противник мог вскрикнуть, а рассеченное горло не оставляло ни малейшего шанса. Жертва даже не напрягалась. Кровь выплескивалась наружу, мозг лишался воздуха, и человек засыпал, чтобы никогда не проснуться.

Уложив труп на землю, потом можно было бы спокойно закончить его маршрут и подойти к напарнику. И все.

Палач хорошо изучил планировку дома, обоих этажей. Он мог вообще закончить операцию, не привлекая внимания охранников. Утром бы их пришли сменять, и оказалось бы, что в доме три трупа – женщина и две девочки. Да, женщина и дети.

Он не чувствовал ни каких упреков или сомнений. У него есть приказ. И он выполнит его, даже если для его выполнения необходимо участие всей группы. Он выполнит приказ в одиночку. Он сможет.

Его не остановит даже то, что в этом случае он может погибнуть. Он сегодня чуть не убил Володю ради этого приказа. И он отказался спасать Дашу. Во имя приказа.

Мысль о Даше он торопливо отбросил, чтобы не обжечься. К Даше пошел Володя, она больше не одна. У них все будет хорошо. И даже если он не сможет уйти после акции, они немного подождут его на месте сбора, а потом исчезнут.

Палач бесшумно скользнул вдоль ограды. Сложенный из песчаника забор отсекал ущелье, отгораживал дом, небольшой сад и крохотный пляжик. Просто и со вкусом. За воротами дорога через двадцать метров сворачивала почти под прямым углом, потом через сто двадцать метров выходила на шоссе. А там, через два километра, начинался курорт, пленником которого вот уже две недели ощущал себя Палач.

Все это Палач знал по описанию. На карте было указано место расположения снайпера и место основного исполнителя. Только вот ему одному придется быть и снайпером и исполнителем.

Все должно получиться. Все получится. Палач поднялся на поросший соснами склон и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Автомат лежал на коленях. Теперь оставалось только ждать. На этот раз нужно было не просто убить, нужно было убить именно так, как того хотели люди, отдавшие приказ.

И Палач не задумывался над тем, почему все должно произойти так, а не по-другому. Оружие не должно думать. И тем более сомневаться.

Не открыла, падла. Вначале спросила кто пришел, сразу почти спросила, не спала, видать, а дверь не открыла.

– Что нужно? – спросила не открывая двери.

– Открой!

– Сейчас все брошу…

– Марина, открой! – Мусор попытался говорить спокойно, но злость продолжала распирать его, – Открой, блин.

– Что нужно?

– Мне нужно поговорить с тобой. – Только открой, а там…

– Утром.

– Нужно сейчас, – да открой же, сука.

– По делу или личный вопрос?

– Личный… – Мусор судорожно сглотнул.

– Днем, часов в двенадцать, не раньше.

– Открой сейчас же! – Мусор ударил кулаком по двери.

– Я же сказала, – голос Марины из-за двери доносился глухо и поэтому казался бесцветным.

– Открой, хуже будет.

– Кому будет хуже?

– Бля…

– Может, к супружнице своей пойдешь? Нехорошо женатому мужику по ночам с личными вопросами к незамужним женщинам ходить.

– Открой!

– Это ты так орешь, чтобы соседи проснулись? Они у меня любопытные. Сам знаешь.

Мусор замолчал. Пока он шел сюда, перед глазами стояла Марина, раздавленная и покорная. Он представлял, как после каждого его слова, лицо ее бледнеет, губы начинают дрожать, а потом всегда высокомерная шлюха должна была просить его о пощаде. Разговаривать об этом через дверь – Мусор понимал, что выглядит сейчас смешно и глупо. От этого злость стягивалась в ком, который делал его дыхание хриплым и тяжелым.

– Слушай меня внимательно, сука, – Мусор снова ударил ладонью по лакированным доскам двери, – я предупреждаю тебя только один раз…

– Что ты говоришь?.. – ирония в голосе Марины как пощечина бросила кровь к лицу Мусора.

– Я говорю, что кое-кто очень сильно может заинтересоваться, кто именно приказал отмудохать девку на пляже. И почему это произошло после того, как ты с этой девкой разговаривала у нее в номере.

Марина промолчала, и Мусор зло улыбнулся.

– Успокоилась?

– Что тебе нужно?

– Не тебе, а вам, я с тобой, шалава, на панели рядом не работаю. И для тебя я Игорь Иванович. Поняла?

– Что вам нужно, Игорь Иванович? – Мусор вслушивался в голос и не находил в нем страха, так, растерянность.

– Мне нужно, чтобы ты сейчас подняла всех своих девок и вышибал и через два часа нашла мне Малявку. Ты его знаешь.

– Знаю.

– Я буду дома, позвонишь. А еще лучше – зайдешь. Если отдашь мне Малявку – сможешь меня потом уговорить не сердиться на тебя. Нет – пеняй на себя.

Снова за дверью пауза. Думает. Хуле тут думать. Завязла Мариночка, по уши завязла. Конец тебе, прошмонтовка. Мой конец тебе в рот.

Рот наполнился слюной. Ты отработаешь, милая, еще как отработаешь. В любое время, в любой позе.

– Ты все поняла?

– Все.

– Два часа тебе. Два херовых часа.

Мусор несколько секунд постоял перед дверью, потом резко повернулся и почти сбежал по ступеням подъезда.

Подожду, подумал Мусор. Если не получится (обязательно получится, не может не получится), если вдруг не получится, Марина подохнет. Ему все равно уходить из города, если Малявку не найдет.