Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Поэтому я решил перейти к радикальным мерам. А именно – включить фонарь и быстренько прошмыгнуть в западное крыло подвала. Если в темноте меня кто-нибудь подкарауливает, то он постарается воспользоваться моментом. Но я надеялся, что обладаю лучшей реакцией, чем этот кто-то. План, конечно, рискованный, зато он расставит все точки над ё буквально за пару минут. Я решил, что в данном случае овчинка стоит выделки. И рискнул.

Но в подвале никого не оказалось. Только пара влюбленных крыс, которые при моем приближении исчезли в ближайшей дыре. В остальном – тишина. Чтобы удостовериться в этом, я пробежал по всему подвалу, светя фонариком в каждую коморку, но по-прежнему никого не обнаружил, кроме все той же парочки крыс, которые на сей раз обругали меня, надоедливого, матом, но убегать уже не стали. Чувства, испытанные по окончании забега, оказались неоднозначными. С одной стороны, разумеется, облегчение. А с другой – нечто, до странности похожее на разочарование. То ли внутренне я уже бесповоротно настроился на схватку, то ли… Скажем, просто рассчитывал, что карауливший в подвале противник сильно облегчит поиски входа в подземелье.

Однако – тишина и пустота. Такой безалаберности от «Вестников Судного дня» я, если честно, не ожидал. Сдавать первую позицию под честное слово с их стороны было даже как-то несолидно.

Вернувшись в западный сектор, я принялся за поиски замаскированного входа. Или выхода – это уж на вкус. Переходя из коморки в коморку, обшаривал фонариком каждую стенку, наблюдая, не мелькнет ли что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее замаскированную дверь, и спешил дальше. Потому что не мелькало.

Я даже растерялся. Ежу понятно, что Козодой попал в этот дом через подвал. Другого варианта быть просто не могло. Как еще можно устроить потайной ход? Я таких способов не знал. Но подвал подозрений не вызывал. И это еще более усиливало мою растерянность.

Остановившись посреди угловой комнатушки, я принялся думать. Лучше бы, конечно, поручить это дело Ружину, – у него голова для раздумий больше приспособлена, – но Ружина под рукой не было, он торчал сейчас в машине, отслеживая, как секундная стрелка отмеряет свой предпоследний круг из условленных десяти. Так что предстояло выкручиваться самому.

Впрочем, рассуждения оказались достаточно простенькими. Это мозг, разомлев под винными парами и впечатлениями от любовных утех, долго настраивался на рабочий лад. Но все же настроился. Для начала: ежели потайной ход может начинаться только в подвале, значит, он здесь и начинается. Значит, просто хреново смотрел. Но ведь я смотрел не хреново, обшарил фонариком все стены, но так ничего и не обнаружил. Значит, надо было смотреть не на стены. А на что в таком случае смотреть? А смотреть надо на пол.

Логично? Более чем. И еще одно: если люк расположен в полу, значит, запачкаться, спускаясь в него или выбираясь наружу, проще, чем скушать кусочек пареной репы, которая, между нами говоря, и вовсе на любителя. Но у меня имелись большие сомнения относительно того, что сектанты состояли в родстве со свиньями и любили на досуге поваляться в грязи. Нет уж; их интересы лежали в совершенно иной плоскости. Они были чистюлями, а для того, чтобы оставаться чистюлей, нужно убрать всю грязь вокруг люка. А еще лучше – во всей каморке, чтобы кусочек чистоты не особенно бросался в глаза.

Это было уже что-то. На примете как раз имелась одна такая комнатушка. Находилась она на два отсека левее той, где я насиловал мозг. Меня еще при первом посещении поразила чистота, царившая там. На фоне окружающей грязи она выглядела почти нереальной. Но я тогда не придал этому значения. В коморке имелся продавленный диван и с пяток пустых бутылок водки, намекавшие на то, что это место облюбовала для своих посиделок местная шпана, по каким-то причинам сохранившая нездоровую тягу к порядку. Может, мутация, может, еще какая хренотень – кто знает?

А оно, оказывается, вон в чем дело. Теперь я был на все сто уверен, что и диван, и бутылки – не больше, чем декорация. Причем, очень натуральная. От набегов подростков сектантам, при их-то безжалостности, избавиться нетрудно. Зато прикрытие они себе обеспечили – лучше не придумаешь.

Промаршировав в подозрительную коморку, я остановился на пороге и принялся придирчиво высвечивать на полу каждую пылинку. Под диван заглядывать не стал, потому что даже у таких чокнутых фанатиков, как «Вестники», наверняка хватило бы ума обойтись без лишних сложностей: передвигать диван каждый раз, когда возникнет необходимость воспользоваться подземным ходом – весьма утомительная процедура.

Люк я все-таки обнаружил. И не так уж здорово он оказался замаскирован.

Хотя, конечно, если не знать о его существовании, случайно вряд ли наткнешься. Но я-то знал.

На полу валялось нечто вроде циновки. Старый, истертый миллиардами ног половик квадратной формы со сторонами полтора на полтора. Он был весь запыленный, но на одной половине пыли было значительно меньше. Хотя, опять же, если специально не приглядываться, то и внимания на этот непримечательный факт не обратишь.

Откинув более чистую половину циновки, я обнаружил то, что искал. Обыкновенный четырехугольник, сколоченный из неструганных досок. Никаких тебе мин-ловушек, никаких бронебойных люков, что сильно портило торжественность момента. Хотя, поразмыслив немного, я решил, что разочаровываться тут глупо. Трудно, в самом деле, ожидать, что сектанты выставят у этого лаза лакеев в белых ливреях, которые будут выкрикивать имена посетителей. Это бы свело на нет всю секретность предприятия.

Впрочем, назвать тайный лаз обычным пережитком детства тоже было нельзя. Главным образом потому, что он был все-таки технически куда более совершенен. Основное усовершенствование – крышка, которая не просто откидывалась вверх, но сдвигалась в сторону на полозьях. Те, по всей видимости, были прекрасно смазаны, потому что стоило мне легкомысленно толкнуть крышку ногой, как она отъехала назад безо всякого с моей стороны усилия.

И сразу началось светопреставление. Мне не понравилось, что сектанты не выставили охрану и оставили меня без противника? Теперь в этом не было недостатка. Правда, поначалу я даже примерно не представлял, сколько их на самом деле. Луч фонаря выхватил в колодце лаза нечто, весьма напоминающее человеческую голову, причем не саму по себе, а совместно с туловищем и прочими деталями организма. И, не сообразив еще, чем это открытие грозит, мой мозг послал тело на пол. В следующее мгновение я обнаружил себя лежащим на полу и с напряжением вслушивающимся в недалекое будущее.

Которое оказалось на редкость громким. В отличие от меня, «Вестники» не обременяли себя поисками глушителей, а потому их приветственные залпы показались просто неприличными, учитывая, что на дворе стояла глубокая ночь, а грохот был усилен эхом замкнутого пространства.