Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Олег долго сидел над обедом, без всякого аппетита ковыряясь в разных вкусностях, в которых не мог себе отказать, когда позволяли финансы. В любой другой день ему хватило бы четверти часа, чтобы сложить содержимое восьми заказанных блюд в желудок. В любой день – но не в этот. Нынче трапеза закончилась, когда часы показывали аж половину шестого и пришла пора идти на встречу.

Собрав в папку то, что показалось ему наиболее важным, включая объемистый перечень всевозможных храмов, Ружин положил в карман флэшку и вышел из номера. Остальные документы, в которых ФСБ нуждалась не так остро – к тому же, скорее всего, еще и продублированные в электронном виде – он рассчитывал передать тем же путем, как ему и Чубчику было передано оружие, то есть – засунув под ложное дно кровати. О чем и собирался сообщить на встрече.

Если брать по крупному, рассуждал Олег, спускаясь по лестнице, то наибольшую выгоду от всего этого предприятия поимел Чубчик. Приглашая его в партнеры, Ружин исходил из того, что дело получится на редкость сложным, что казалось вполне естественным, если даже госбезопасность о него все свои зубы обломала и решила воспользоваться чужими. Но ничего подобного не произошло; опасения не оправдались. Чубчик получил свое отпущение грехов, не прикладывая особых усилий. Грохнул Цехового, когда вполне можно было обойтись без убийства; слегка поиграл в тир в подвале, нашел медвежатника – но даже вкупе все эти достижения едва ли тянули на последнее пике Николая Гастелло. Задницу явно не надрывал, хотя, надо признать, идиоту-гению заплатил из своего кармана.

Все-таки процесс пищеварения и на сей раз сослужил добрую службу. Мозговые процессы в ружинском черепе стали возвращаться к привычному активному режиму, и, если еще не кипели, то были уже вполне горяченькими на ощупь.

Спустившись в холл, Олег кивнул администратору, у которого накануне взял машину, поднял вверх правую руку, демонстрируя ему большой палец, и покинул гостиницу.

Вместе с треском захлопнувшейся двери к Ружину окончательно вернулась бодрость. Внезапно он осознал, что для него тоже все складывается как нельзя лучше, что они с Чубчиком оказались на высоте и, даже если это было достигнуто легкой ценой, в том большей частью их заслуга, ну и, чуть-чуть, игра случая. Но везет достойнейшим. Получается, Ружин с Чубчиками были теми самыми достойнейшими. И, улыбнувшись этой мысли, он шагнул с крыльца.

И сразу уши его отказались что-либо слышать, заложенные мощным взрывом. Где-то сбоку полыхнуло пламя, слегка затушеванное мельчайшей пылью и большими кусками мрамора, в которые превратилось заурядное секунду назад крыльцо гостиницы.

Одна из мраморных ступеней спасла Ружину жизнь, плашмя ударив в плечо и сбросив в ближайшие кусты. Удар был силен, его последствием стало то, что правая рука временно отказалась нормально функционировать – к примеру, подниматься выше пояса. Бицепс так раздуло от прилившей крови, что рубашки ружинского гардероба грозили на какой-то период выйти из моды, уступив место эластичным футболкам.

Но обошлось без перелома. Больше того – ударившая в плечо каменная плита на пару мгновений стала щитом, прикрывающим голову от попаданий мелких осколков, а потом и вовсе избавил от необходимости изображать мишень.

Когда затих то стук, то шелест падающих осколков, – смотря куда они попадали, возвращаясь из своего кратковременного полета, – когда отзвенело осыпающееся стекло прозрачного фасада гостиницы, Ружин поднялся и, скособочившись, по-прежнему прижимая к себе папку левой рукой, заспешил в сторону.

Черт бы подрал этих «Вестников»! Каким-то образом они добрались до него, и очень не вовремя. Хотя каким образом – более или менее понятно. Наверняка вчера кто-нибудь из трех ублюдошных сектантов, пытавшихся с ним расправиться, запомнил номер улепетывающего со всех колес – если так можно выразиться – автомобиля и выяснил, чей он, где находится в данный момент, и прочая, и прочая. Но до чего же не ко времени прозвучал этот взрыв! Встреча назначена на шесть часов, и она должна состояться во что бы то ни стало – слишком мало времени осталось до начала операции «Пирл Харбор». Если Ружин надолго задержится у крыльца с целью объяснить интересующимся, – среди которых, понятное дело, уже очень скоро окажется полиция, – что с ним ничего плохого не случилось, но это вовсе не значит, что сам он имеет какое-то отношение к взрыву, то эта бодяга растянется очень надолго.

Ружин не мог допустить такого. Пока информация не передана, миссия завершенной не считалась, и его целеустремленную натуру это коробило. Поэтому он решил, что сейчас не самое удобное время подавать пример законопослушания, подобрал ноги в руки и поспешил в «Розовый фламинго». Если полиции будет угодно искать его, то пусть поиски закончатся не раньше, чем он передаст документы пришедшему на встречу человеку.

Ему удалось благополучно скрыться за углом, но от этого путь к ресторану сделался вдвое длиннее, потому что теперь требовалось обойти гостиницу по кругу. Быстро двигаться Ружину было трудно, – правая сторона тела налилась неподъемной тяжестью, – но он стиснул зубы и пошел-таки быстрее, потому что часы на запястье не пострадали и показывали уже без четверти шесть.

К означенному времени он успел. Даже с запасом в две минуты. Подковылял к стойке бара и хрипло бросил:

– Стакан пива!

Бармен выполнил заказ, не сводя удивленного взгляда с ружинского лица. Оно, изрытое мелкими кровавыми точками, – следами мраморной шрапнели, причем только с одной стороны, – и впрямь выглядело весьма занимательно. Но самому Ружину не было никакого дела ни до своего побитого каменным градом лица, ни до удивленного взгляда. Взяв полулитровый заказ, он прохромал к окну и уселся за столик.

Почти сразу же рядом примостился плюгавенький старичок, осведомившийся:

– Это, случайно, не вы вчера ночью в одно известное место наведались? По просьбе известного вам друга?

Ружин решил, что такая размазня ему сейчас совершенно ни к чему, а потому конкретизировал свой вопрос-ответ донельзя:

– Вы из госбезопасности?

– Молодой человек! – плюгавый старец помотал своей лысой головой, отчего стал неприлично похож на еврея, отвергающего невыгодную сделку. – Если уж быть до конца точным, то я полковник Федеральной службы безопасности. Но зачем же сообщать об этом во весь голос?

– Вы меня извините, – Ружин не принял укоризненного тона престарелого полковника и продолжал держаться довольно агрессивно, – просто меня заколебала эта конспирация. Во всяком случае, на сегодня. Когда я выходил из гостиницы, какой-то придурок подорвал крыльцо. Не знаю, почему я остался жив. Меня звездануло камнем, который весит раза в три больше, чем вы во всей вашей зимней амуниции; меня сильно пришибло и лицо посекло осколками. Так что поймите меня правильно – мне сегодня не до конспирации.