Дмитрий Красько - Отпущение грехов

– Поднажми! – на секунду втянувшись внутрь, бросил я.

Водила стиснул зубы и еще больше притопил газ. Я снова вынырнул. Воздух, разрываемый моей головой на чудовищной скорости, мечтал вытащить меня из салона и отшвырнуть назад – чем дальше, тем лучше. Но для этого я высунулся все-таки недостаточно далеко, поэтому ветру пришлось довольствоваться тем, чтобы изрядно затруднить дыхание, мощным потоком забивая нос, рот, а потом и легкие. Но я терпел, сощурив глаза, чтобы из них не так сильно выжимало слезы, и только молил бога, чтобы какому-нибудь слепню не пришло в голову прошвырнуться по маршруту, который пересекся бы с моей головой. На такой скорости столкновение с оводом покажется не намного приятнее столкновения с паровозом.

По рывкам «Круизера», который сперва сбавил скорость, а потом набрал прежние обороты, Засульский сообразил, что в машине-преследователе произошло нечто незапланированное. А когда моя голова и рука с пистолетом высунулась из окна, его догадка переросла в уверенность и он стал бросать «Субару» из стороны в сторону по всей дороге, изрядно при этом рискуя – скорость для таких маневров была неподходящая.

Но каков сам план, а?! Я прихожу в управление за своими документами, не ожидая при этом никакого подвоха. Кто-то из компании сектантов (меня вдруг осенило: а не тот ли это создатель зайцев, которые больше смахивали на ишаков?!) сообщает о моем прибытии. И, когда я появляюсь на выходе, Засульский делает вид, что пытается сбить меня. Но ментик спасает. Он же останавливает первую проезжающую мимо машину и пускается в погоню, приглашая, словно невзначай, меня. Естественно, я увязываюсь с ним – как я могу отказаться? Не подозревать же своего спасителя, в самом деле? И я еду – по собственной воле, заметьте. Меня вывозят за город, откуда я уже не возвращаюсь по причине того, что очень мертвый. Безупречный план. Или почти безупречный. Пожалуй, в нем есть лишь одно слабое место. Где я сажусь в машину вслед за ментиком. А ведь мог и не сесть. Не потому, что они плохо просчитали характер – от меня это могло просто не зависеть. К примеру, если бы после толчка ментика упал не так удачно, как это произошло на самом деле. Но заткнуть сию брешь было легче легкого. Достаточно поставить неподалеку одного из сектантов, скажем, того же Сотникова, который за двести метров белку в глаз бьет, чтобы исправить досадную оплошность. Довольно рискованно, конечно, но Сотников – снайпер, он мог пристрелить меня с очень приличного расстояния и убраться оттуда прежде, чем будет обнаружен.

На мой взгляд, очень недурственная схема. Практически все варианты отработаны, практически все щели заткнуты. Это их стиль, стиль «Вестников Судного дня». А родил сей план, думаю, Засульский. Если это действительно так, то майор авиации достоин звания Макиавелли в кубе и салюта из всех бортовых орудий. Который я и произвел, не особенно печалясь о том, что орудие было лишь одно. Зато зарядов хватало.

Стрелял метров с пятнадцати. Уж не знаю, сколько раз попал. На всякий случай, один патрон оставил – надеялся на это, исходя из того, что ментик выстрелил из пистолета лишь единожды. Что до попаданий, то разобраться в этом очень скоро оказалось невозможным. «Субару» пошла для начала юзом, потом ее стекла – и лобовое, и заднее – покрылись трещинами и посыпались, потому что на триплекс Засульский в свое время денег пожалел, а затем его машину с дороги словно невидимый великан смел. Ее резко бросило влево, через полосу встречного движения – и прямо в кювет, на росшие там деревья.

Капот «Субару» смялся в гармошку при первом же ударе о толстый дуб, но это было далеко не все. Не прекращая движения, машина Засульского развернулась боком и, несколько раз перевернувшись в воздухе, распяла себя на двух осинах. Одна из них, как дерево хрупкое, не выдержала и надломилась в месте удара. Толстенькое такое дерево, в мою талию толщиной.

А потом машина пустила дым и взорвалась. Нас это, правда, никоим боком не задело, потому что «Круизер» пролетел уже на добрых двести метров дальше. Там водитель сумел совладать со своим внедорожным скакуном и остановил его. Перегнулся через весь салон, открыл дверцу и, высунув голову наружу, присвистнул:

– Фи-у! Вот это фейерверк! Небу тошно станет!

– На счет неба не знаю, – апатично отозвался я. – А вот гражданину Засульскому тошно уже не станет.

Я сидел, откинувшись на заднем сиденье, рука, свисавшая с ляжки, по-прежнему сжимала пистолет. Водитель же полулежал на сиденьях с головой на свежем воздухе, и ни он, ни я не испытывали потребности изменить позицию с целью улучшить обмен информацией.

– А кто такой Засульский? – поинтересовался он.

– Тот тип, что сидел за баранкой «Субару».

– Н-да, – протянул водила. – Этому точно уже никогда тошно не станет. Если наскребут что-нибудь, чтобы в гроб положить – и то хорошо.

И он застыл в своей позе Александра Матросова, приготовившегося к последнему в своей жизни броску. Залюбовался пожаром. Зрелище, должно быть, и в самом деле презанятное, но сам я не испытывал никакого желания любоваться им. Почему-то недостаточно кровожадное настроение было. Ружин бы меня точно не понял.

Владельцу «Круизера» наконец надоело таращиться на роскошное пламя, он втянулся обратно и поинтересовался:

– Ну и что? Какие будут указания.

Я посмотрел на него, не отрывая затылка от подголовника и коротко бросил:

– В город.

– Все, да? – хмыкнул он, послушно разворачивая машину. – Охота закончена? Зверь уничтожен? А ментов ты дожидаться не будешь?

– Зачем? – удивился я.

– Ты же из ФСБ, да? – водила широко ухмыльнулся. – Я слышал. Понятно. Вашу контору дела ментовские не очень интересуют, а?

– Не совсем так, – уклончиво ответил я. – Вот этот товарищ меня очень заинтересовал. – И я потрогал сонную артерию ментика. Пульсирует. Значит, порядок.

– А что с ним такое? – водитель посмотрел на меня в зеркало заднего обзора. – А то я самое начало пропустил. – Для него это было, понимаешь, кино. Интересное такое. Боевик со всеми наворотами – погонями, стрельбой, смертоубийствами. Странно – тот факт, что он сам был действующим лицом, мужика абсолютно не волновал. Наверное, еще не до конца прочувствовал ситуацию. Ничего – приедет домой, нальет себе рюмочку коньяка «Белый аист», и когда коньячок расплескается в его руке – значит, прочувствовал. А пока пусть веселится.

– Он, оказывается, тоже из их компании. Сунул мне в бок пистолет и попросил, чтобы я не рыпался.

– А ты рыпнулся, – водила был весьма доволен своей догадливостью.

– Получается, так.

– И что ты с ним дальше делать собираешься?

– Заберу с собой, поговорю по душам. У меня к нему имеется несколько вопросов, на которые хочется получить ответы.