Олег Кондратьев - Игра на своем поле

– Миля, ты прекрасно все объяснил. Даже вопросов наводящих от меня не потребовалось.

– Да лучше и гораздо короче один мужик из экспедиции сказал. Он – единственный специалист по взрывам был, потому что еще на первых этапах рассматривался вариант смещения или разлома перегрузчика. Он никого ни в чем не убеждал, решение свое не афишировал, вообще помалкивал больше. Так вот, он коротко изрек: «Даже я не смог бы сделать лучше, если бы решил спихнуть эту посудину в пропасть». Себе на уме мужичок. И явно имеет свое «неформальное» мнение.

– А где он?

– Вот тут начинается второй акт представления. Кто-то сразу же доложил о погружении наверх. Высоко-высоко. Ничего не подозревавшего Феклистова обвинили в том, что он необоснованно подверг смертельной опасности жизни людей, когда организовал спуск к свежему тектоническому разлому. Сняли с должности заместителя начальника экспедиции и отправили в Москву. Но это была уже показушная формальность, потому что экспедиция сама развалилась. Люди разъехались. И взрывник тоже. Сразу столько вертолетов нашлось! За считаные часы корабль опустел.

– Ладно, Володя. Все это сейчас отодвигается на второй план.

– Серега, мне больше всего жалко видеозаписей. Как я там старался все заснять! Многие следы были бы на кассете заметны. Но сразу по возвращении записи изъяли, аппаратуру опечатали.

– Эх, старый дурак, мог бы предвидеть. Сделал бы для себя копию.

– Может, старый, но не дурак. Я об этом сразу подумал. Ты моего Семена помнишь? Он мне прямо заявил, что является сотрудником ФСБ и не допустит с моей стороны никакой самодеятельности. О сотрудничестве-то мы все и раньше знали, но открыто он никогда не выступал. После возвращения на «Свиягу» он забрал всю документацию. Еще прихватил взятые на анализ обломки породы. При спектральном анализе по ним можно было бы точно установить, использовалась ли взрывчатка, даже ее марка! Теперь вот нет ничего.

– Врешь, Миля, есть! Есть ты, я, Талеев. А нет только сомнений в том, что вокруг «утопленника» ведется серьезнейшая игра, потому его и убрали. Принудительно.

– Ну, если это поможет…

– Прежде всего, помочь мне должен ты, Володя.

– Серега, АПИС «осушили», батарея разряжена, он окончательно раскреплен в отсеке для перехода со «Свиягой».

Редин громко рассмеялся:

– Миля, ты подумал, что я тебя опять на экскурсию подбиваю?

– Ну, для этого мы пока еще столько не выпили, хотя…

– Нет-нет, разговор о другом. Куда «Свияга» направляется и когда?

– В Североморск. Мы там рядышком на АПИСе выгрузимся. Насчет сроков думаю, что в течение суток: уже доложили о полной готовности к переходу.

– Вот видишь, как здорово: а мне в Ханту надо. Это по пути. Чтобы незаметно наш «карандашик» отгрузить.

– А, ну конечно, – Милецкий заговорил, подражая стилю и звучанию вокзальных объявлений: – «Фирменный скорый поезд «Свияга» в город Североморск следует со всеми остановками. Первая остановка – Ханта-губа!»

Сергей все-таки раскурил наконец сигарету, затянулся пару раз и неторопливо сказал:

– Насчет поезда это ты здорово придумал. Даже в экспрессах стоп-кран есть. Если кому-то позарез нужно, как мне.

– Ага. Ты и самолет стоп-краном решишь остановить?

– Миля! Главное – этот стоп-кран найти! В самолете, в ракете, на нашей «Свияге». Я вот что думаю…

Редин еще ближе наклонился к Милецкому, понизил и без того негромкий голос и несколько минут излагал ему свою идею. Тот слушал, не перебивая, затем слегка отстранился и окинул товарища оценивающим взглядом:

– У тебя с головой все в порядке?

– Миля, ты же в курсе, что я не больной. Я – натуральный покойник, мертвяк.

– И на этом основании думаешь, что тебе уже все можно? Меня решил приобщить к своему сонму небожителей?! – Милецкий грохотал. – Я уже говорил, что по флоту о тебе просто легенды гуляют. Весьма фантастические, надо сказать, как всякое изустное народное творчество. Так вот, они и на сотую долю не отражают, оказывается, больной изощренности твоего дьявольского ума.

– Миля, Миля! Я прост и прям, как правда.

– Господи! И в этом реальном воплощении правды в повседневную жизнь ты предлагаешь мне участвовать?!

– Мне будет очень трудно это осуществить без твоего опыта, знания местной техники и холодного рассудка.

– Вот только без комплиментов! Ну, Редин, ну сукин сын!! Ничего себе, отыскал стоп-кран. А если…

– Да, возможно. А еще могут в тюрьму посадить.

– Лучше уж сразу в тюрьму.

– Нет, Миля, они этого от нас не дождутся. Значит, по рукам? Да в общем-то у тебя и выбора нет: после того, что я предложил, мне придется убить тебя в случае отказа.

– А твой журналист в курсе?

– Он человек государственный, вдруг что не так поймет. Зачем его травмировать? Только ты и я.

– Значит, он нормальный, «государственный», а тут двое: один труп и один псих.

– Чудная компания!

– Знаешь, я тоже так думаю.

Переход в Североморск завершался. Вот уже совсем рядом береговая линия, изрезанная заливчиками, бухтами и фьордами. Среди которых находится вход в узкую Кольскую губу. Последний поворот… Именно в этот момент в ходовой рубке «Свияги» зазвонил телефон внутренней связи, и взволнованный голос затараторил:

– Это старший матрос Бердин. Я нахожусь в кормовой щитовой, обход делаю. Здесь какой-то запах и видно плохо.

– Какой запах? Говори нормально!

– Ну, это… вроде дыма. Как будто горит что-то.

– Пожар?!

– Да нет вроде… Я огня не вижу.

– Так найди, что там воняет! И доложи как положено!

– Слушаюсь!

Через несколько минут снова раздался звонок:

– Это старший матрос Бердин. Тут за щитами такой дым, что ничего разглядеть невозможно. А пахнет горелой резиной…

– Так что ж ты сразу… мать… Аварийная тревога!!! Пожар в кормовой щитовой выгородке!!!

Частая дробь звонковой сигнализации оповестила весь корабль об аварии. Дальнейшие события наиболее точно, последовательно и без эмоций, хотя и не всегда грамотно, были изложены в рапортах, докладных записках и итоговом приказе:

«…ввиду грубого нарушения личным составом противопожарной инструкции: рабочая одежда была развешена для сушки на кожухе главного трансформатора. Попадание влаги на обмотки вызвало межвитковое замыкание, что и привело к возгоранию сначала ветоши, а затем палубного покрытия.

Короткое замыкание вызвало автоматический перевод нагрузки на другие сети, что привело, в свою очередь, к воспламенению электрических цепей и отдельных элементов распределительных щитов по всему отсеку. Попадание огня в трюм спровоцировало появление там дополнительных очагов пожара из-за потеков мазута, промасленной ветоши и неубранного мусора. Это вызвало значительное задымление всего помещения и возрастание угрозы для жизни находящихся там людей.