Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

Не прятал взгляд сержант Покровский — уже стреляный воробей, набравшийся бесценного боевого опыта. Украдкой усмехался Бабаев, на публику, небрежно, держал «марку», но Павел уже знал, что этот парень — не такой, он гораздо глубже и серьезнее. И волновался Михаил не меньше прочих. Коля Лапшин из Томска — бывший помощник машиниста, Яков Лупенко из Николаева Украинской ССР — трудился санитаром в поликлинике, мечтал о высшем медицинском образовании. Рослый и подтянутый ленинградец ефрейтор Кузнецов — комсорг взвода, весь из себя правильный, серьезный, выпускник технического вуза, не имеющего военной кафедры. Сельский парень Глобыш — вдумчивый (но не тормоз), смекалистый. Бурят Шагдаров, Роман Модяну из семьи потомственных маляров-лакокрасочников — житель столичного града Кишинева. Смешливый красноярец Вадик Черемшин, мрачноватый Борис Вахрушев — из местных, приморских. Два «брата-акробата» Шульгин и Пустовой — один из Краснодара, другой из Архангельска, сдружились настолько, что неразлейвода; бойцы шутили: вам, мол, жениться надо на близняшках, иначе вся жизнь пойдет шиворот-навыворот…

— Шарафутдинов!

— Я! — гаркнул темноволосый здоровяк.

— Остаешься в казарме. Отвечаешь за все, порядок наводишь, следишь за сохранностью оружия в оружейной комнате.

— Но, товарищ лейтенант… — растерялся боец.

— А «но», Шарафутдинов, будет после службы, — отрезал Павел под смешки пограничников. — Вот вернешься домой и не соглашайся с чем угодно, мне без разницы. А здесь отвечай как положено!

— Есть!

— Все, убежал.

— Быть тебе, Шарафутдинов, вечным дневальным, — хихикнул Черемшин.

Обиженный боец удалился, строй сомкнулся.

— Не буду говорить красивых слов, товарищи пограничники, — медленно начал Павел, — хотите их услышать, попросите старшего лейтенанта Писарева, когда вернетесь. Сами понимаете, границу надо защищать. Выступаем с мотоманевренной группой майора Яшина. По прибытии на место оборудуем позиции, ждем.

— А потом? — спросил Глобыш.

— А потом — суп с котом, боец. Выполнять приказы по мере их поступления. И с неприятностями будем бороться, — Павел усмехнулся, — по мере их поступления. У вас полчаса на сборы, — он посмотрел на часы. — На каждого — комплект гранат, по шесть снаряженных магазинов. Один «РПГ-7», два ручных пулемета. Шагдаров, Вахрушев, Лапшин, уяснили?

— Так точно… — нестройно отозвались упомянутые.

— Хорошо утеплиться. Не нужны мне ваши обмороженные конечности, — Котов невольно покосился на Бабаева. Тот пожал плечами: а чего опять он?

— Фляжки с водой брать? — деловито спросил Кузнецов.

— Снега поешь, — хихикнул Пустовой, — его там мно-ого…

— Фляжку бы можно, — вступился его приятель Шульгин, — только с наркомовскими, так сказать… Вернее, с министерскими, — поправился он и смущенно опустил глаза. — Тогда уж точно не замерзнем.

Солдаты оживились, заулыбались.

— Кстати, насчет наркомовских, — Котов вынул из кармана несколько смятых конвертов, отыскал нужный. — Вы, конечно, в курсе, что на адрес заставы в эти дни приходит много писем и телеграмм от советских граждан и организаций — со словами поддержки, благодарности и тому подобное. Хочу зачитать одно из этих отправлений, мне оно показалось занятным. Телеграмма: «Остров Атаманский. Пограничная застава «Нижняя Масловка». Гордимся вашим подвигом, ребята. Стойте мужественно. Ждем вас в гости после службы. Сотрудники треста ресторанов города Сочи».

Раздался дружный смех. У солдат были такие лица, словно их уже усаживали за стол и начинали потчевать. Все расслабились, напряжение спало.

— Ах, Сочи… — застонал Бабаев, — вот где я должен жить, эх, кабы знал прикуп…

— А ты как вообще себя чувствуешь, рядовой? — ехидно прищурился Павел. — Не рановато ли сбежал из санчасти?

— Товарищ лейтенант! — испугался Бабаев. — Больше не пойду в санчасть, сходил уже… У них за вход рубль берут, а за выход — четыре! Все нормально, видите? Руки работают, ноги ходят…

— В плен не попадешь, Миша? — усмехнулся Черемшин.

— Да дался вам мой плен, — фыркнул Бабаев и закончил под дружный гогот, — ну, и попаду, вам-то что с того? Буду и там сокращать поголовье китайцев — имею опыт.

В запасе оставалось двадцать минут. Павел примчался домой, расцеловал жену.

— Заходи, ты сегодня что-то рано, — обрадовалась Настя, буквально втаскивая его в квартиру. Насторожилась, почувствовала противодействие, испугалась: — Что не так, Паша?

— Прости, родная, — взмолился Павел. — Срочное ночное дежурство, больше некому. Все в порядке, ничего опасного. На минутку забежал — поцеловать, сказать: «До свидания».

Она застыла, задрожало милое личико, глаза испуганно забегали. Похоже, поняла. Вцепилась в него, прижалась, застонала.

— Не пущу… Не уходи, Паша…

И сама понимала — как он может не уйти? Тело покрылось мурашками, защипало под лопаткой. Тоска навалилась смертная — аж в глазах потемнело. Почему? Все штатно, обычное служебное задание, разве он виноват, что служба такая? Не на войну же идет! Он пытался ей что-то втолковать, урезонить — ведь действительно все нормально, взвод заступает в наряд — и не просто так, а с невиданной броневой поддержкой, при виде которой ни один китаец в здравом уме к нам не сунется!

— Так это в здравом уме, Пашенька… — всхлипывала Настя. — Где ты видел китайцев в здравом уме? Они же фанатики, умереть готовы за свои безумные идеи…

А вот в этом она была совершенно права… Время поджимало. Он оторвал ее от себя — плачущую, смертельно побледневшую, чмокнул в макушку и побежал по ступеням…

Русло Уссури с советской стороны озарялось прожекторами: перепаханный снарядами лед, искристая поземка… Остров скрывался во мраке где-то рядом. Вот стали выплывать очертания: обрывы, пологие спуски, остатки растительности, побитой взрывами и пулями.

Машины заходили с восточной стороны — там берег сглаживался. Остатки 4-го взвода сидели на броне двух замыкающих БТРов. Ветер налетал порывами, проникал за воротник. Колючий снег царапал лицо, приходилось защищать его варежкой с отдельно вшитым указательным пальцем.

Бойцы прижались к броне, никто не высовывался. БТРы по одному въезжали на остров, из десантных люков выгружались стрелки мотоманевренной группы, становились в цепь. Прежде чем начать окапываться, следовало тщательно прочесать остров. Здесь могли таиться любые сюрпризы.

Машины остановились в районе юго-восточной косы. В полумраке скользили тени — бойцы покидали БТРы.

Павел скомандовал: «К машинам!», солдаты спрыгивали с брони, выстраивались в неровную шеренгу.

— Садитесь, не маячьте, — бросил он и припустил к головной машине. Ему навстречу уже шел майор Яшин.