Эдуард Голубев - Смотрящий

Мой единственный шанс не встретиться с землёй был только в ногах, которые от напряжения намертво связались между собой узлом. Тело нырнуло вниз и остановилось в подвешенном состоянии. Однозначно, в тот момент, я напоминал неуклюжую летучую мышь, набравшую чересчур много лишнего веса. И если левую руку смог прижать к груди, то правая свисала, как тряпка на бельевой верёвке. Один из волков разбежался и выпрыгнул, пытаясь схватить её, но на моё счастье, ему не хватило сантиметров двадцать. Только сейчас я смог посмотреть наверх. Огибая ствол, на ветку залазила росомаха. Она не обратила никакого внимания на мои ноги и, аккуратно переступив через зажатые в замок ступни, двинулась на Лесника.

Я никогда в своей жизни не сталкивался вживую с этим зверем, но о жадности и беспощадности присущей ей был наслышан. За прошедшие века росомаха обросла тысячами легенд разных народов, и на это было множество причин. А самая главная, это её бесстрашие. Меня учили, что только дураки ничего не боятся и, поэтому росомаху вряд ли можно было назвать интеллектуалом среди хищников, в отличие от медведей, рысей и тех же волков. Природа по неизвестной мне причине обделила её инстинктом самосохранения, а в совокупности с бесконечной прожорливостью, при встрече с ней оставалось только два выхода. Бежать или убей. Третьего не дано.

Побег, понятно, отпадал сразу, оставляя только один вариант, на исполнение которого надо было быстро найти план и время. Лесник перекинул одну ногу через ветку и, в его вытянутой вперёд руке снова блеснуло лезвие ножа. Вид куска заточенной оголенной стали привёл росомаху в бешенство, и она сразу во всей красе продемонстрировала свой оскал, которому могли позавидовать более крупные хищники. Короткие мощные лапы цепко ухватились за ветку и тело, напоминающее смесь барсука и медведя, остановилось, готовое в любую секунду кинуться в атаку. Я прекрасно снизу видел её большие острые когти, которые судя по всему, разорвали мне сухожилия на плече. Достать левой рукой пистолет из-за пояса справа в таком положении требовало неплохой сноровки и, самое главное сейчас, не уронить его на землю. С трудом дотянувшись до рукоятки и схватив её двумя пальцами, начал медленно разворачивать в другую сторону, чтобы удобно взять левой рукой.

Северный брат медоеда сорвался с места и сделал выпад правой лапой в виде бокового удара, пытаясь выбить нож. Никто из нас не ожидал, что она так мастерски владеет боксёрскими приёмами. Лесник среагировал в последний момент, но один из когтей зацепил пальцы, заставив ослабить сжатый кулак на рукоятки ножа, который предательски выскользнув, бесшумно упал на землю. Росомаха, почти впритык прижав голову к ветке, ринулась в атаку, стараясь как можно быстрее насладиться вкусом человеческих внутренних органов. Вполне возможно, она попробовала бы их в первый раз. Рывок бы настолько стремительным, что Лесник не успел ничего сделать, но наше единственное спасение в виде пистолета Макарова уже плотно лежало в моей руке. В таком положении мне ещё не приходилось стрелять, да и владение стволом обеими руками не было моей сильной стороной. Только по лапам росомахи я мог определить, где она находиться и чтобы попасть в неё, надо было вынести левую руку в сторону, вывернуть и направить верх кисть. Ни о какой прицельной стрельбе не могло идти и речи. Самое плохое, что я мог зацепить Лесника, но другого выхода не было.

Клыки росомахи только коснулись куртки, как выстрел и просвистевшая над ней пуля, остановили её. Она отскочила назад, не понимая, что произошло, а затем, перегнувшись через ветку, развернула голову и с удивлением посмотрела на меня. Как для хищника у неё была симпатичная мордашка, пока снова не обнажила свой оскал. Второй выстрел, который также не отличился точностью, уже был виден, вогнав кусок металла в ветку рядом с её головой. Теперь хоть появился ориентир. Находясь в такой ситуации, сложно было не потерять самообладание и третье нажатие курка не заставило себя ждать. Минимальная корректировка ствола дала свой результат, и росомаха впервые почувствовала, что такое сквозное ранение. Пуля вошла в районе лопатки и, не столкнувшись с костью вышла навылет, срубив ветку. Самый страшный хищник из семейства куньих не собирался сдаваться, развернулся на месте и направился к моим ногам. Я видел, как её когти шагали, крепко цепляясь за ветку. Чем ближе она приближалась, тем легче мне становилось попасть в неё снова. Главное, не пропустить этот момент. Если клыки росомахи первыми вонзятся в ступни, я вряд ли смогу удерживать замок и сорвусь вниз навстречу стаи волков, не сводивших с меня всё это время холодные мертвые взгляды. В голове пролетела обнадеживающая мысль, что у меня осталось два патрона, а это всегда лучше, чем один. Значит, есть право на промах, но это не повод расслабиться. Судя по лапам, росомаха уже была почти надо мной в сантиметрах тридцати от ног. Я поднял руку и выстрелил, услышав с разочарованием, перешедшим в злость, как пуля уходила в небо, шелестя листьями. Росомаха замерла на мгновение и, осознав, что сейчас выстрел был сделан в пустоту, бросилась в ноги. Хоть пару последних лет не часто занимался спортом, веса я не набрал, и моя физическая подготовка не сильно пострадала за это время. Мышцам живота удалось поднять туловище, но оставаться бездвижным, чтобы не дёрнулась рука, в таком положении было невероятно трудно. Еще ко всему от этого рывка плечо отдало лавиной боли, прошедшей по всему телу. Сжав зубы, я замер, выпустив последнюю пулю практически в упор, и сразу корпус рухнул вниз, снова приняв позу летучей мыши. Росомаха осталась на месте, но было заметно, как когти ослабили хватку и лапы бессильно обняли ветку.

— Добил ты эту тварь, — услышал я голос Лесника, — подожди, сейчас скину её.

Перебирая руками, он придвинулся к ней и, ударив открытой ладонью, сбросил на землю неподвижное тело. Оно упало глухим шлепком в полной тишине. Волки потерянно молчали, они боялись подойти к ней, даже мёртвой. Я посмотрел на её оставшийся оскал и подумал о том, что такое чучело вполне украсило бы городской краеведческий музей на этаже местной фауны. Мои мысли перебил голос Лесника:

— Долго так висеть будешь? Руку давай.

Резь пробивала всё тело, но с этим приходилось мириться и, засунув пистолет за пояс, вскоре снова сидел, облокотившись на ствол дерева, левой рукой прижав правую к туловищу, пытаясь успокоить боль. Подняв глаза на Лесника, я не смог сдержать улыбку.

— Ну, вот, как-то так получилось, сосед. Патронов больше нет.

— Я знаю, я считал, — он ухмыльнулся в ответ, а через секунду уже полностью серьезный, спросил. — Что с плечом?

— Крови вроде немного, но рука не движется. Скорей всего, сухожилия рванула. Без операции, тут уже никак.