Эдуард Голубев - Смотрящий

— Сдаётся мне, что это та стая, которую мы видели, и Лесник, скорей всего, где-то рядом с ними, — раздался сзади голос Хирурга, — как думаешь, сколько до них?

— Сто пудов. Так оно и есть. Теперь у нас ещё один ориентир. А расстояние? Не могу точно сказать. Где-нибудь в степи или в горах определил бы, а в лесу — сложно для меня. Не часто я в него захаживал.

— А почему они воют?

— Насколько я замечал, они это делают и по поводу и без. Забава у них такая. Ладно, хорош стоять, надо двигаться, каждая минута на счету, — и Ильдар уверенно сделал шаг вперёд.

Вой незаметно, но становился громче, а его направление всё четче совпадало со стрелкой компаса. Путь стал легче, и хоть цель до сих пор не была определена визуальна, уши её уже видели. А это придавало уверенность и силы. Звериная тропа, слегка виляя, соблюдала свой фарватер строго на юг, тем самым облегчая продвижение вперёд. По расчётам Башкира, они углубились в лес метров на пятьсот, когда на подсознательном уровне он почувствовал, что за ними следят. Это ощущение нельзя объяснить словами, оно приходит из ниоткуда, намертво впиваясь в голову, заставляя всё чаще непроизвольно вертеть ею, оглядываясь по сторонам и останавливаться.

— Ильдар! Что тебя тревожит, брат мой? — весело и громко спросил Хирург, пытаясь снять возрастающее волнение.

— Мне кажется, за нами наблюдают. Чутьё меня редко подводит.

Они остановились, разбросав лучи света в разные стороны и Башкир дал команду соблюдать полную тишину, до боли напрягая слух, пытаясь поймать каждый шорох в этом гнетущем безмолвии. Но вокруг было настолько тихо, что сложно представить, куда ещё более. Казалось, слышно, как свет фонарика продирается сквозь темноту. Прошло минут пять и абсолютно ничего — полный глубокий штиль. Даже листья на деревьях застыли, словно каменные.

— Да, вроде тихо. Напряженная сегодня ночка, вот тебе и мерещится всё подряд. Двигаться надо.

Ильдар без слов согласился с Хирургом и, выбрав новый ориентир по компасу, сделал шаг вперёд. Действительно, время не ждало.

Прекратившийся на некоторое время вой снова зазвучал минором в прохладном ночном воздухе, мешая Башкиру вслушиваться в окружающую обстановку и тем самым нервируя его. Ощущение слежки не только не прошло, а даже наоборот, усилилось. Ещё одна вещь, которая также беспокоила его, это то, что за весь пройденный путь он не услышал крика или хотя бы хлопков крыльев встревоженной птицы. Создавалось впечатление, что у крылатых нет никакого желания быть свидетелями происходящего.

Хирург, следуя замыкающим, тихо непринужденно начал насвистывать непонятную и только ему известную мелодию, демонстрируя полную невозмутимость, словно эта прогулка ничем не отличалась от похода по грибы. Это не было беспечностью, это было что-то вроде медитации для самоуспокоения. Он игриво покачивал головой в такт придуманного на ходу мотива, расслабленно расположив кисть на крышке ствольной коробки автомата, ритмично постукивая пальцами по давно остывшему после боя металлу. Хирург уже хотел пошутить о том, что губная гармошка сейчас была бы в самый раз, как резкий удар в спину не позволил произнести и слова.

О скрытности этого лесного хищника легенды ходили уже многие века и даже сейчас, самый опытный егерь, не всегда мог обнаружить его присутствие. Бесшумность и мягкость в каждом движении делало рысь незаметной, а умение терпеливо выслеживать добычу с любой позиции, будь то верхушка дерева, густой кустарник или заваленный сухой ствол — коварным охотником. Сколько она шла за группой останется в неизвестности, но момент и цель атаки были выбраны не случайно. Для рыси не было секретом, какую опасность несут все эти люди, но у неё, во- первых, было своё задание, а во-вторых, это были чужеземцы, которых местные обитатели никогда не праздновали. Напасть незамеченной, а это уже полдела, возможно было только на идущего последним в колонне, плюс расслабленное поведение намеченной жертвы также увеличивало требуемый эффект от внезапной атаки.

Небольшое ускорение, высокий прыжок и дикая кошка, словно рюкзак, повисла на спине. Сбить с ног не получилось, хоть это и не было основной целью. Хирург, чуть нагнувшись, всем телом упёрся в выставленную далеко вперёд правую ногу. Главное сейчас для рыси было добраться до шеи. Резко оборвавшееся насвистывание и непонятный окрик, заставил всех оглянуться и вскинуть оружие, направив фонарики на Александра. Долгие тренировки рукопашного боя не прошли даром и автоматически, только почувствовав прикосновение к спине, он мгновенно скинул левую руку к голове, защищаясь от удушающего приёма, опередив удар лесной кошки в район сонной артерии на сотую долю секунды. Всю остроту и силу выпущенных когтей приняло на себя предплечье, лучевая и локтевая кость которого, легко выдержали, чего нельзя было сказать о коже. Три глубоких пореза сразу окрасили рукав куртки в темно-красный цвет. Инстинктивно понимая, что это не человек, Хирург резко повернул тело вбок и упал на спину, пытаясь своим весом придавить нападающего зверя. На нашей планете, наверное, нет никого, кто бы ни завидовал кошачьей реакции, и рысь с лёгкостью продемонстрировала её, успев оторваться от спины, избежав быть придавленной к земле. Всё произошло настолько быстро, что никто даже не успел среагировать на то, как лесная хищница из тени снова стала невидимым призраком леса, скрывшись в темноте.

Хирург поднялся и, задрав рукав начал внимательно рассматривать кровоточащие порезы, глубина которых достигла кости. Казалось, что рыси не хватило самой малости, чтобы вырезать два цельных лоскутках, оставшихся с трудом держаться на неповрежденных маленьких участках кожи.

— Зацепила, тварь, — прошипел он, — перевязать надо.

Башкир опустил луч света на землю, который сразу выхватил большие листы подорожника. Сорвав два штуки, он приложил к ране.

— Придави, сейчас наложу повязку.

Передав автомат, палку-мачете и фонарик одному из бойцов, Ильдар скинул куртку на траву, снял толстовку и стянул майку, несколькими движениями разорвав её на полосы. Он начал аккуратно накладывать каждый виток, согласно всем правилам первой медицинской помощи. Вот только о другом правиле он подзабыл, думая о том, что всего за пару часов у него: один “двухсотый ” и уже два “трёхсотых”. Будучи требовательным в первую очередь к себе, Башкир снова винил в этом только себя, ища оправдание лишь в том, что ещё никогда не сталкивался так близко с таким противником. Это и стало его следующей ошибкой. Если бы враг имел человеческий вид, то после такой внезапной атаки, он, не задумываясь, отдал бы приказ занять круговую оборону. А здесь, всего лишь дикая кошка.