Эдуард Голубев - Смотрящий

— Он что, зовёт нас спуститься? — Лесник повернулся ко мне. — Или что-то другое хочет сказать?

— Думаю, да. Приглашает на бой.

Мой ответ развеселил напарника и он, уставившись на вожака, нравоучительным, слегка с издёвкой, но в тоже время доброжелательным тоном, улыбаясь, словно общаясь с безобидной дворнягой, начал объяснять волку:

— Слышь, собака бешенная, не по понятиям это. Один на один, я вскрыл бы тебе пузо и даже не думал бы, — Лесник показал Белому лезвие ножа, слегка махнув им из стороны в сторону, — а потом, состряпал бы себе шапку, а так с тобой восемь архаровцев. Не дело это — паритет нарушен. Или ты из беспредельщиков, или уже забыл, как вилял хвостом передо мной? Что ответишь, псина?

Видно было, что их общение происходило не в первый раз, и вожак стаи понимал всю опасность, которая может исходить от Лесника. Он не подавал вида, что слова его как-то тронули, но я чувствовал, что Белый чутко воспринял всё сказанное, умело спрятав сомнения. Он продолжал пристально смотреть и верхняя губа, всё больше дрожа от наполняющейся ярости, задиралась верх, открывая главное его психологическое оружие — свирепый, не менее холодный и острый, чем лезвие ножа, волчий оскал. Глубокий тяжелый рык, уже поднадоевший за эти полчаса, снова охватил всю округу. Вожак начал с остервенением бить лапой, захватывая когтями пригоршни земли и отбрасывая их назад, словно разъяренный бык копытом, которым овладела только одна цель — насадить на рог стоящего напротив ряженного двуногого существа с тряпкой в руке. Это произвело впечатление, но лишь на остальных волков. Лесник отломал небольшую сухую ветку рядом с собой и непринужденно бросил её в Белого, попав точно между ушей.

— Заколебал гудеть уже. Тише будь, собака! — его слова потонули в рычание, но мною были услышаны.

Палка ожидаемо не принесла сильного урона черепной коробке волка, но эффект от этого издевательского броска был равносилен взрыву на складе боеприпасов. Белый полностью потерял контроль, выпустив всю злость и ярость на свежий воздух. Это была пощёчина и при этом на глазах всей стаи. Словно привязанный к невидимой цепи он скакать и крутиться на месте, как скандальный маленький мальчик в магазине игрушек, которому мать отказалась купить понравившуюся машинку. Рычание перешло в звонкий нервный лай, который тут же подхватили остальные. И только самки продолжали неподвижно сидеть, показывая, что не их дело участвовать в мужских разборках.

Лесника развесил весь этот приступ истерики и он, усмехаясь, с нескрываемым видом человека получившего удовольствие от своего поступка, смотрел на волков, которые ещё больше бесились от того, что не в состоянии ничем ответить. Стая продолжала стоять в стороне и поливать нас режущим уши лаяньем.

— Когда человека выведешь из равновесия, сразу открывается его настоящая сущность. Согласись, разведка, всё-таки внутри они обычные собаки. Что скажешь?

Я флегматично ответил:

— Внешне они тоже не сильно отличаются.

Мы громко рассмеялись, чем вызвали очередной припадок истерии у наших лесных оппонентов. Приятно было наблюдать, как враг, злясь и стучась головой об стену, ничего не может с тобой сделать. В те минуты я даже не подозревал, насколько мы снова их недооценили.

Башкир вёл взгляд за лучом фонарика, который не в состоянии был пробиться сквозь дебри, постоянно останавливаясь то на стволе дерева, то теряясь в зарослях кустарника.

— Ильдар! Мы так далеко не уйдём. Надо найти стёжку, по которой ходил Лесник. Здесь одни джунгли.

— Согласен. Тогда встали в ряд, через пять метров. Скорей всего, это звериная тропа. Ищите следы.

Дорожки в лесу, проложенные людьми или животными, не сильно отличаются друг от друга. Главное различие — это лишь высота прохода, а поскольку Лесник не часто пользовался ей, то молодые ветки кустарника, находившиеся на уровне тела человека, успевали восстановить своё природное положение и только по слегка притоптанной земле под ними, можно было увидеть лесной трафик. На поиски тропы ушло не больше пяти минут, и вскоре Башкир дал команду расположиться походным строем в колонну по одному, так, чтоб уверенно видеть спину впереди идущего. Замыкающим был поставлен Боцман, а функции ведущего, естественно, взял на себя Ильдар, не раз руководивший подобным отделением в армии при обеспечении контроля на границе с Китаем. Перед началом движения он дал ещё несколько указаний, касаемо интервала, положения оружия и самое главное, всегда держать своё место. Башкир уже было заикнулся о соблюдение полной тишины, но сразу осёкся. Одно дело — граница, и совсем другое бросок в лесу, где не требуется быть скрытым, а даже наоборот. Лишний шум, громкий разговор здесь будет только на руку и заставит зверя отойти в сторону, по крайней мере, так должно быть. Еще раз, окинув свой отряд внимательным взглядом, он выломал ветку средних размеров, махнул по воздуху перед собой, словно мечом, и удовлетворённый её тяжестью, продекларировал:

— Будет вместо мачете.

— Я думаю, здесь проблемы с тростником и бамбуком, — улыбнулся Хирург.

— Зато паутины на деревьях — вагон. Не руками же её сбивать. Или есть другие предложения?

— Не подумал об этом.

Башкир поднял кисть, на которой вместо часов уже висел компас и осветил его фонариком. Затем направил луч света параллельно черной стрелки, указывающей строго на юг, и выхватил из темноты метрах в пятнадцати ориентир в виде ствола молодого вяза. После его достижения этот приём надо будет повторить снова. Только такой способ поможет постоянно удерживать требуемое направление в лесу, тем более, глубокой ночью.

— Продвигаться будем медленно, но уверенно. Другого выхода нет. Так что запасаемся терпением, — повернувшись к остальным, спокойным тоном сказал Ильдар, и добавил, — это не совет, это констатация факта.

Спустя десять минут группа прошла чуть более 150-ти метров, и он прикинул в голове, что с такой скоростью около жилища Лесника они будут минимум часа через два, что, конечно, не внушало оптимизма. Отряд продвигался в полной тишине, несмотря на то, что была команда вести себя погромче. В такой обстановке, когда твои глаза, словно привязанные к лучу света, постоянно следуют за ним и впиваются только в него, требуя предельного внимания, сложно было найти повод для разговора. Ильдар это понимал и поэтому старался как можно чаще шуметь сам ударами палки по стволам и сухим веткам.

Вдруг гробовую тишину наполнил далёкий волчий вой, заставив всех остановиться.

— Похоже, как и мы, не спят, — Башкир поднял ладонь, приказывая остановиться и не засорять эфир, внимательно вслушиваясь в тихое, но, несмотря на это зловещее, пронизывающее до костей своим неприятием, завывание.