Эдуард Голубев - Смотрящий

Все стояли рядом и молча, смотрели на перевязку. Вой вдалеке незаметно превратился в лай, но никто не обратил на это внимание, поглотившись каждый своими мыслями. Рысь, как воин, проповедующий партизанскую войну, не собиралась останавливаться на неудавшемся нападении. Если приказ стоял уничтожить мост, то царапины на его опорах не являлись выполненной задачей, к тому же в бой были брошены ещё не все силы, о чём, конечно, Ильдар не догадывался.

Следующей целью стал он. Кто-то, глядя сейчас на Башкира, видел бы обнаженную крепкую спину, но пронизывающий насквозь тьму взгляд рыси усматривал в этом лишь незащищенное место, в которое и следует провести удар. Ильдар не сразу понял, что произошло. Голая спина мгновенно покрылась жаром, будто на неё вылили ушат горячей воды. Он чуть отпрянул в сторону и развернулся. На земле, открывшись перед всеми, стояла огромная рысь и, испуская угрожающее шипение, готова была снова ринуться в атаку. Стоящий рядом боец вскинул ствол автомата, видя уже, как выпущенная очередь заставит покоиться с миром лесную кошку. Не заметил он только одного, как сбоку из темноты вылетела вторая рысь и в то же мгновение впилась острыми зубами в запястье, державшее цевьё, остановив движение пальца на спусковом крючке. Не собираясь отпускать руку, рысь начала тянуть её вниз и только удар подоспевшего товарища прикладом по голове, ввёл её в состояние близкое к нокдауну. Кисть, несмотря на боль, снова крепко сжало цевьё и через секунду из ствола, практически в упор, вылетела, выталкиваемая микровзрывами пороха, небольшая, но смертельная доза стальных пуль. С одной кошкой было покончено. Автомат чуть приподнялся и победоносно посмотрел на стоявшую большую рысь, ярость которой даже не угомонили звуки выстрела. Она продолжала шипеть и, казалось, что вот-вот поперхнётся своей слюной. Вскоре её бездыханное тело упало на траву, а глаза забылись закрыться перед уходом в безмолвие, уткнувшись в одну точку.

— Где третья, та, что меня дёрнула? Пацаны, светите в сторону, куда она ушла, — Хирург взял командование на себя, увидев резанные через всю спину раны Башкира.

Только сейчас Ильдар ощутил боль, несущую жар по всему телу. Казалось, что кто-то медленно проводит каленым прутом вдоль позвонков, охлаждая его заточенный конец выступающей кровью. Неприятное ощущение, даже для него, привыкшего переносить боль вопреки всему. Травма кисти третьего, получившего ранение в этой схватке, оказалась лёгкой и, он уже срывал листы подорожника для Башкира.

— Заводная тебе женщина попалась. Таким царапинам на спине любой позавидовал бы, — впадать в отчаяние не было слабой стороной Хирурга, — сильно она тебя полюбила.

— Это точно, Санёк. Горячая штучка была, — унимая ухмылкой боль, ответил Ильдар и добавил, — а ты, Илюха, красавчик. Две рыси уложить за три секунды — сильно. Этим до конца жизни гордиться можно и внукам рассказывать. Прикладывай свой гербарий, полоски майки свяжи по две, а перевязывай так, чтоб узлы были по бокам и не мешали.

— Тут зашивать надо, слишком глубокие.

— Делай, что сказал. Где я тебе сейчас врача найду? Наш хирург, не по этим делам. Главное, поплотнее ложи.

Башкир наклонил спину, а спустя двадцать минут уже встряхивал любимую тяжелую чёрную короткую куртку из свиной кожи. Затем лихо надел на толстовку, специально демонстрируя, что раны его более не тревожат, а точнее, он о них забыл.

— Судя по всему, моя кошечка испарилась. Не везёт мне с бабами. Вот так всегда, чуть поцарапает и сразу исчезает, — Хирург наигранным полным сожалением голосом заставил всех рассмеяться.

Жаль, что этот разряжающий обстановку смех не слышали Боцман с Петрухой, которые вопросительно переглянувшись пару раз, продолжали напряженно вслушиваться в ночную тишину, после прозвучавших двух коротких автоматных очередей, гадая, что там произошло.

Ильдар не решил делать перестановку группы, так как звериная тропа не являлась местом, где можно развернуться, оставив прежний порядок в строю. Единственное, приказал полностью соблюдать тишину и быть предельно внимательными. Боль в спине становилась всё менее терпимой, и теперь каждый шаг заставлял непроизвольно сводить челюсти, сглатывая слюну. Как не старался Илья наложить повязки потуже, Башкир чувствовал, что они понемногу сползают и толстовка начинает прилипать к спине, увлажняясь кровью. Неприятно будет её снимать, когда придёт время. Он ни в коем случае не жалел себя, представляя какие шрамы останутся на спине. Их и так хватало на теле. Его больше терзала мысль, что сегодня бдительность и чутьё уже второй раз дали сбой, опаздывая на секунды. В первый, они похоронили Лёху, а во второй, сам чуть не остался без хребта. И снова он задумался, чтобы отойти от дел. Прав был Боцман, когда сказал, что этот вопрос надо решать только с Лесником, но зная его жесткость в таких темах, предстоящий разговор казался очень сложным. В чём был уверен Ильдар, так только в одном, решение, принятое паханом, каким бы оно не было, будет единственно правильным. Вот только в глазах Лесника его акции стремительно рухнут.

Ильдар вспомнил, как лет пять назад, один из бригады решил завязать с криминалом и попытался исчезнуть на бескрайних просторах страны. Его искали более полугода, и нашли в одном посёлке за восемьсот километров, где он занимался небольшим хозяйством. Приговор Лесника был категоричен и однозначен — смерть, который он привёл в исполнение лично. Новоиспеченный фермер пытался бежать ночью, но далёко не ушел, а через трое суток его труп с двумя ножевыми ранениями застрял в прибрежном камыше местной речушки. После того он не знал не одного, кто попытался бы уйти от дел, по-тихому, в один момент, скрывшись от всех. Но здесь и было главное различие, Ильдар не смог бы это сделать, не поговорив со “смотрящим”, несмотря на всю тяжесть предполагаемой беседы. Таков закон и жесткая дисциплина криминального мира.

Его отношения с паханом вполне можно было назвать дружескими, но Башкир хорошо знал, что у него нет друзей. Лесник не доверял никому, и на это было множество причин. Лишь пару раз за эти годы он заикнулся, что у него есть только один лепший кореш, который сейчас очень далеко. И больше ни слова о нём. С одной стороны, Ильдар видел и ощущал уважение к себе, а это без всяких сомнений настраивало на честный, без недомолвок, откровенный разговор. С другой же, он поставил себя на его место и мысленно представлял, что было бы, если к нему с подобным вопросом обратился, например Хирург. Башкир сразу отказал бы ему в возможности уйти, не вдаваясь в разъяснения и причины, просто поставив перед фактом. А дальше, понимая, что он уже не настолько предан, методично отвёл бы его от основного дела, поручая самую грязную работу, понизив в табелях о рангах преступного сообщества.