Андрей Воронин - Банда возвращается

После грянувшего грома обстановка в комнате несколько разрядилась. Жертвенный козел сам прыгнул в пропасть, не желая двухнедельной оттяжки, согласно ультиматуму, который предъявил ему Президент.

— Четвертое, — привлек внимание высших сановников Президент. — Во второй половине апреля я убываю в предвыборное турне по стране, начиная с Ярославля. Службе безопасности согласовать со штабом избирательной кампании график поездки и обеспечить комплекс охранных мер. Это же касается ФСБ и МВД.

В помещении стояла такая тишина, что, как говорится, можно было муху услышать.

— Пятое: администрации согласовать с Лужковым программу празднеств, посвященных подписанию второго апреля договора о содружестве с Белоруссией.

Глава администрации осмелился произнести:

— Это практически уже готово.

— Хорошо, — Президент тяжело посмотрел на генерала Кожинова. — Что с делом Смоленцева?

Генерал побагровел, как обыкновенно багровел, делая доклад Президенту:

— Практически все доказательства вины Глушко есть: и мотивы, и улики. Сугубо уголовная, можно сказать, история. Личность преступника соответствующая — наркоман, мошенник, гомосексуалист…

У Президента дрогнула бровь:

— Как такой человек мог работать в избирательной команде?

— Талантлив.

— Это мы с вами понимаем и все сидящие за этим столом, а как вы людям это объясните?

Генерал Кожинов насупился:

— Значит, не надо нажимать на эти обстоятельства; следует как-то смягчить их, может быть, провести глубокую психиатрическую экспертизу…

— Проведите. И вообще, осторожно с этой историей, никаких уотергейтов в Кремле. Повремените с оглаской, пусть это дело немного остынет. Отставка Министра обороны отвлечет публику от убийства. Мы и из отрицательного — из отставки то есть — должны извлекать какую-то пользу.

Иначе трудно будет удержаться… А отрицательного, посмотрите, сколько угодно. У нас много врагов… Выпускайте строго дозированные порции информации, чтобы ощущалась постоянная работа следствия — и только.

— Я понял, — кивнул Кожинов.

— И последнее, — снова зависла пауза, во время которой все поняли, что гроза еще не миновала. — Прекратить снюхиваться с коммунистами. Крупнейшие промышленники сейчас готовят документ, где призывают меня установить гражданский мир и поделить власть с Зюгановым, пустить коммунистов в федеральное правительство. Такой вариант очень усложнит обстановку. Может заглохнуть всякая деятельность на ниве реформ… Я не рекомендую вам выходить ко мне с подобными предложениями. Мы должны победить их на выборах. У меня нет иного выхода.

Какие будут мнения?

Президент медленно обвел взглядом присутствующих.

И встретил только застывшие маски лиц.

— Есть мнение идти и выполнять, — подал голос председатель ФСБ.

На том и разошлись.

Виктория Макарова, 9 часов утра, 25 марта 1996 года, ресторан второго этажа гостиницы «Россия».

Виктория поднялась на второй этаж и прошла в сторону ресторана длинным коридором с бордовыми ковровыми дорожками.

Встреча была назначена на время завтрака Семена Ивановича в этом ресторане. Виктория по пути с интересом осматривалась вокруг — да, она давно здесь не бывала. Кажется, в последний раз — когда состояла в охране лично Принцессы…

Ресторанов в этой крупнейшей гостинице было четыре, не считая кафе-закусочных на каждом этаже в каждом блоке. Целая кулинарная индустрия.

Не ошибиться бы в поисках нужного ресторана. Виктория обеспокоенно взглянула на часы… Не упускала она случая взглянуть на себя и в зеркала, мимо которых проходила.

Липкин сидел за столиком с меню в руках. Строгий серый костюм благородного пошива, галстук в тон, внимательное выражение лица…

Виктория остановилась рядом.

— Вы ко мне? — спросил он, будто находился в служебном кабинете.

Девушка тихонько, дабы не смущать присутствующих, представилась:

— Лейтенант Макарова, служба безопасности Президента, я вхожу в состав следственной комиссии по делу об убийстве Смоленцева.

Липкин припомнил:

— Значит, это вы мне звонили?

— Я, Семен Иванович…

Он не без подозрения оглядел ее стройную фигуру:

— Вы можете подтвердить свои слова?

Виктория предъявила документы.

— Хорошо. Я вас слушаю.

Подошла официантка, и Семен Иванович сделал обстоятельный заказ. Чувствовалось, что в командировочных средствах он не стеснен.

Официантка склонилась к Виктории:

— Что вам, девушка?

— Стакан сока и кофе.

Выждав, пока официантка удалится на достаточное расстояние, Виктория продолжила:

— Вы не удивлены, что к вам обратились по этому поводу, Семен Иванович?

Липкин посмотрел на нее как-то свысока:

— Я ничему не удивляюсь, когда речь идет о действиях ваших властей. Я уверен, что за мной позавчера следили, фиксировали мою встречу со Смоленцевым, но, наверное, не смогли ее прослушать. Так?..

Виктория не сказала ни «да», ни «нет».

— Поэтому вы хотите допросить меня о содержании нашего разговора. Тем более, что он происходил за несколько часов до убийства в Кремле, в двух шагах от Президента. Я правильно вас понимаю?

Виктория не стала строить из себя суперпрофессионала, образ мыслей которого никому недоступен:

— Ну что ж, Семен Иванович, тогда расскажите о содержании этого разговора.

— Я могу вам сказать, что речь шла о телепередаче, в которой я должен был вести диалог с Немцовым, — на лице Семена Ивановича заиграла хитрая улыбочка. — Надеюсь, вам понятен расчет Смоленцева? Я и Немцов… Липкин и Немцов… Это же два разных полюса. Если их свести поближе, непременно получится спектакль, из которого можно извлечь пользу. Только вопрос — кому?.. Когда помнишь про этот вопрос, когда правильно держишься перед камерой, можно элементарно нарушить замыслы того, кто собирался сделать из своих политических оппонентов бойцовых петушков… Я сразу понял, что нас недооценивают… Вы следите за ходом моей мысли, девушка?

— Да, конечно.

— Соглашение о съемках было достигнуто. Я настоял на прямом эфире, хотя это было непросто. Но сами посудите: без прямого эфира рассчитывать на успех, по меньшей мере, наивно; из записи выстригут все, что захотят, или скомпонуют так, что будешь выглядеть круглым дураком, фигляром… На этом наш разговор со Смоленцевым был бы исчерпан…

Наступила пауза, во время которой официантка расставляла на столе закуски.

Виктория отпила холодного абрикосового сока и принялась размешивать кофе.

Когда официантка, покачивая бедрами, отошла, Виктория подняла на Липкина глаза:

— Я догадываюсь, что в конце вашей фразы следует «но», это означает, что вы хотите сказать больше.