Андрей Воронин - Банда возвращается

— Совершенно верно, девушка. Возможно вам будет непонятно, но… — Семен Иванович сделал паузу и поднял вверх указательный палец, не выпуская вилки из рук. — Но мы, коммунисты, ведем открытую политику, а потому я хочу, чтобы вы довели до сведения вашего полицейского и политического руководства, что разговор у нас с Виктором Смоленцевым шел не только о предвыборной передаче.

Липкин принялся кушать салат. Он очень тщательно пережевывал каждую порцию пищи, и это не мешало ему одновременно говорить:

— На выборах в Думу коммунисты одержали победу, потому что на их стороне было сто пятьдесят региональных и центральных газет. Наша сила в правдивом слове. И в разговоре со Смоленцевым мы обсуждали проект финансирования за счет средств партии и за счет коммерческих кругов телерадиокомпании «Молодежная». И Смоленцева весьма заинтересовали наши предложения. Они касались целого ряда проектов.

— Что же из этого следует? — Виктория отпила горячего кофе, и ей показалось, что внутри она раскалена пожарче…

— Я ни на грош не верю в случайную гибель этого талантливого молодого человека. Он стал поворачиваться в сторону народной правды, такой, какая она есть. И скажу с полной уверенностью: вряд ли он стал бы из диалога Липкин-Немцов делать шоу, выгодное нынешним власть предержащим…

— Почему?

Липкин смешно округлил глаза, что должно было, наверное, означать: как это может быть непонятно:

— Стоит только посмотреть его репортажи из Чечни, девушка, из бастующего Кузбасса, как становится очевидно, что этот человек не лишен гражданской совести.

Виктория не могла скрыть улыбки:

— Простите, а гражданская совесть — прерогатива только коммунистов?

— Девушка, я не собираюсь вести с вами дискуссии, — ответил Липкин, прожевывая. — Вы пришли меня допросить, ну и, будьте добры, слушайте. Я никогда не прочь сказать то, что думаю. Те молодые люди пришли за мной следить, — Семен Иванович кивнул куда-то в угол, — ну и пусть следят, пусть фотографируют. Потом напечатаете эту фотографию и подпишете: «Семен Липкин с молодой любовницей». Это ваша манера политической борьбы. Она давно известна…

— Какие молодые люди? — насторожилась Виктория.

— А вон, устроились в уголке. С бесстрастными лицами… Но меня-то не проведешь: чем бесстрастнее лицо, тем за ним больше скрывается интереса. Я — старый конспиратор. И эти штучки чую издалека…

Девушка как бы случайно оглянулась:

— Хорошо, я вас молча слушаю…

Однако слушала Виктория уже только наполовину.

Молодые люди за дальним столиком, которые подошли, когда она уже была в зале, и сели за пределами ее поля зрения, — это были Репека и Семенов. Липкин вычислил или угадал их совершенно точно. Ничего не скажешь, наметанный глаз.

Гулко билось сердце в похолодевшей груди.

Какая она, к дьяволу, разведчица!.. Это был самый настоящий провал, и никакого дня до вечера у нее не оказалось. Не то что действовать — дожить бы до вечера!

Липкин между тем продолжал:

— Я уверен, что Смоленцев пошел вчера в Кремль, чтобы выяснить до конца отношения со своей бывшей подругой Монастырской. Бывшей, потому что как только она получила в руки реальную власть над людьми и страной, она быстро рассталась со старыми друзьями. О да, в лице папы у нее есть идеальный пример для подражания… Вы слушаете меня?

— Конечно. Зачем же я здесь?

«Что делать с кассетой?» — думала Виктория, незаметно нащупав в сумочке диктофон.

Липкин кушал не спеша, за этим важным делом поглядывал по сторонам, говорил монотонным голосом:

— Видимо, он не стал скрывать своих намерений, или недостаточно хорошо их скрыл, недоучел уровень тотальной слежки и информированности вашей службы. Поэтому мы считаем, что этого бедного педераста, так удачно подвернувшегося под руку, спровоцировали на драку со Смоленцевым, потом талантливого журналиста профессионально добили, а вину возложили на Глушко.

Виктория мыслила уже двумя разными потоками. В одном уголке мозга тревожно звенело: «Надо уходить, пока они не вызвали хвостов, от одного из двоих я уйду без проблем». В другой части сознания звучало: «Что за чудовищную версию он излагает мне?»

Липкин не прочь был использовать и ее:

— Вот я и хочу довести до сведения вашего руководства, что как только будут преданы огласке официальные сведения и наши адвокаты получат доступ к материалам обвинения, мы, будьте уверены, камня на камне не оставим от вашего липового следствия. Я закончил.

— Благодарю вас, было очень интересно…

Виктория невозмутимо проглотила остатки кофе и, слегка покачивая бедрами, не так вызывающе, как это делала официантка, вышла из зала.

Вслед за ней с места никто не поднялся.

Молодые люди за столиком в углу в упор не видели Семена Ивановича Липкина…

За пятнадцать минут до того Репека никак не мог связаться с генералом Кожиновым. Использовал он для этого прямо за столиком обыкновенный сотовый телефон. Во времена «новых русских» такой вид общения не вызывал у окружающих ни малейшего любопытства. Стриженых мальчиков с сотовыми телефонами в руках ныне можно было встретить в самых неожиданных местах. Они вели деловые переговоры даже… из общественных туалетов…

Когда наконец связь сработала и генерал отозвался, Николай смог ему доложить:

— Это Коля. Вы нас не предупредили, что к дяде придет знакомая девочка. Как быть?

Кожинов, видно, не сразу сообразил, что Репека не имеет возможности выдавать информацию открытым текстом:

— Что за знакомая девочка, Репека? Где вы?

— Да завтракаем в «России», а тут наша Вика подвалила к клиенту и кофе с ним пьет.

— Виктория? Макарова? — дошло до Кожинова.

— Да. Как ни в чем не бывало. Такая парочка — помереть, не воскреснуть!..

Генерал молчал в трубку добрых пятнадцать секунд.

Наконец к Кожинову вернулся дар речи:

— Она вас засекла?

— Не, мы позже сели, дорогой…

До Вики слова не долетали, а за соседними столиками этот разговор ничьего внимания не привлек. Мальчики интересуются шлюхами — всего-то.

Генерал не скрывал раздражения:

— Ведите дядю… э-э Липкина, будь он неладен, — и бросил трубку.

— Хорошо, ну, бывай, — сказал Репека, слушая частые гудки, и подмигнул напарнику.

Теперь, проходя мимо зеркал, Виктория смотрела не столько на себя, сколько — не увязался ли кто за ней. Кажется, никого не было. Но это еще ничего не значило. Ходить следом — примитив, от которого многие профессионалы давно отказались. Ресторан второго этажа наверняка имеет несколько выходов. Репека или Семенов или еще кто-то вполне могли воспользоваться другим выходом и теперь преспокойненько поджидать Викторию внизу. И вести дальше. Или брать…